Святая, смешная, грешная. Виктор Ермаков
Захлопав закрывающимися дверями, поток машин медленной и плотной лавой пополз вперёд, чтобы остановиться на светофоре у раскрытого, словно книга, бывшего здания СЭВ, ныне – занятого Правительством Москвы. Красный свет светофора, усиленный взмахом полосатой палочки постового (как– никак Белый дом рядом), разрезал однородный поток автомобилей на две части, оставив меня в первой четвёрке дожидаться зелёного света, с завистью смотреть на красные габариты уползающих в ночь авто и любоваться панорамой.
А любоваться было чем. Справа на Краснопресненскую набережную официально и торжественно глядело Здание Правительства, облицованное белым мрамором, отчего за ним и закрепилось название Белый дом. Новоарбатский мост, подсвеченный снизу, словно зависал, не касаясь чёрной воды Москвы-реки. Скрытая от глаз подсветка, установленная под ним, прокладывала от одного берега до другого неоновую дорожку. Сверху, вдоль обеих сторон моста, от одного столба освещения до другого, словно радуга выгнутая по ошибке в другую сторону, провисая в середине, тянулись гирлянды, повторяя цвета триколора.
Но главная достопримечательность, на мой взгляд, от чего невозможно оторвать взор – это гостиница «Украина». Вернее, теперь уже бывшая «Украина», а ныне «Рэдиссон». Одна из семи сталинских высоток, «Украина», по своему архитектурному решению уступающая разве что высотке МГУ на Воробьёвых горах, поражает и завораживает своим величием. В свете прожекторов центральная главная башня со шпилем становится воздушной и невесомой, как бы паря в ночном небе и одновременно отражаясь в Москве-реке. Основательность и правильная геометрия флигелей на боковых башнях, окружающих весь гостиничный комплекс, придаёт «Украине» величие и роскошь.
Зелёный свет светофора и десятки нетерпеливых автомобильных сигналов вернули меня в реальность. Мы, словно спринтеры на короткую дистанцию, рванули с места и через один километр встали… Постовой из трёхполосного потока, двигающегося от «Европейского» по Дорогомиловской, выпускал, словно отцеживая, одну тонкую струйку машин на Кутузовский, уплотняя и без того невыносимую пробку. Впереди, всего через каких-то полтора, а может и меньше километра нас ждали новые испытания. Нескончаемая вереница Третьего транспортного кольца вносила свою лепту. Часть машин, отделившись от неё, пыталась втиснуться в наш поток, ползущий безо всякого интервала и не имеющий ни малейшего желания, ни возможности впустить их в свои ряды. Казалось, что наступил полный и бесповоротный коллапс.
Справа от меня возвышался район Москва-сити. Его ультрасовременные, возведённые из стекла и бетона в стиле футуризма здания, залитые неоновым светом, как бы говорили: «Будущее уже наступило!» Хотя мне лично, мысленно прокручивающей в голове районы и даже целые города в Европе – не говоря уже о Китае и других развивающихся странах – построенные в таком же стиле, но за другие деньги и уже несколько десятилетий назад, было непонятно, почему это