Здесь и сейчас. Лидия Ульянова
десять евро и протянул Агнет.
Я тоже было полезла в карман, но Курт спокойно остановил:
– Не надо, сегодня очередь Агнет, Оли покупал в прошлый раз.
Я и не знала, что у них все по очереди, что был прошлый раз. И никто не спросил моего разрешения на мороженое для Оливера. И я, странное дело, ничего не возразила и не стала выяснять. Только завистливо отметила, с каким обожанием смотрит на хромающего, надломленного посередине Курта мой сын.
Оседлав велики, дети унеслись в направлении лотка с мороженым, и мы вновь остались вдвоем.
– Вы о чем-то хотели меня спросить, фрау Таня? – попробовал помочь мне Курт.
И я спросила. Я так спросила, что и во сне не приснится. Не иначе как этому взрослому хромому юноше ведомы заповедные точки, нажатие на которые позволяет отключать сознание. Если не сознание, то чувство меры и такт точно.
– Курт, скажите, мой сын считает вас красивым, почему? Вы же сами понимаете… Вы что-то ему внушили про себя? Загипнотизировали?
Вот ужас-то! Таня, ты взрослая женщина! Мать! Тебя родители учили приличному поведению. Хоть бы вопрос по-другому сформулировала. Будто последняя хамка. А мне ведь, положа руку на сердце, меньше всего хотелось сейчас обидеть Курта.
– Дети. Странные существа. В чем-то инопланетяне, – медленно, вроде что-то обдумывая, отозвался Курт. Он, казалось, ничуть не обиделся, даже и не думал. Он будто обрадовался моему бесцеремонному вопросу. – Они и в Шрека влюблены. Тоже не красавец, как вы считаете?
– Курт, извините меня, я не должна была… Само как-то вырвалось… – принялась оправдываться я.
– Что вы, ничего такого предосудительного вы не сказали, – успокоил со смехом Курт, задорно ковырнув палкой землю. – Мне даже приятно. Честное слово. Разве лучше было бы, если б вы шли рядом и думали: «Он такой страшненький, инвалид, что же дети в нем находят?» А вы признались, что ваш сын считает меня красивым, и мне это нравится.
– Нравится? – Мои брови на мгновение покинули насиженные места и улетели вверх. – Во мне или в детях?
Таня, а тебе не кажется, что ты с ним кокетничаешь?
– В вас. И в детях. Мне нравятся дети своей непосредственностью. И нравятся взрослые, похожие на детей.
Это я-то похожа на ребенка? Нет уж, дорогой.
– Только таких взрослых мало, поэтому я предпочитаю общество детей. Дети это чувствуют, что я искренне, и тоже тянутся ко мне. Как бы вам объяснить, взрослые часто страдают нехваткой времени и всегда имеют установку на воспитание. Да вы и сами это знаете. Это нормально, вы не подумайте. А у меня больше свободного времени, и я с ними на равных. Я сам многому учусь у них.
Курт Амелунг задорно крутанул в руке палку. Так часто крутят тростью фокусники, предупреждая, что сейчас начнется самое интересное.
– Есть козявки, например?
Господи, Таня, да остановись ты, куда тебя несет?
Курт улыбнулся мягко, слегка смущенно:
– Это вы про беднягу Мюллера? Каюсь. Я сам себя ругал после этого. Знаете,