Последнее купе. Андрей Воронин
кофе из трубочки. Проваливай отсюда.
Жора пошел дальше, нащупывая в кармане билет. Теперь за его спиной никто больше не канючил. Оглянулся – Леночка стоит на прежнем месте, глазами хлоп, хлоп. Вот так и стой, очень хорошо. Жора улыбнулся. Он подошел к шестому вагону, отыскивая среди толпящихся у входа пассажиров белую рубашку проводника. Проводник как назло куда-то пропал. Из вагона выкатился невысокий лысенький человечек с пунцовыми щеками, дыхнул на Жору перегаром:
– Водочка есть?
Жора не успел ответить. До него долетел чей-то гадкий утробный хохоток. Он обернулся.
К Леночке вразвалку подошел толстопузый таксист, о чем-то спросил ее, Леночка промолчала. Таксист снова хохотнул, положил свою бревноподобную руку ей на плечо, развернул к себе и повел куда-то в глубь перрона. Он был на полторы головы выше Леночки, настоящая гора из мяса и сала, вот бы кому каменные блоки на стройке таскать, приносить пользу народному хозяйству. Таксист что-то втолковывал девушке вполголоса, вращая брелок на толстом пальце, и по мере того, как его левая пятерня сползала все ниже и ниже по Леночкиной спине, его дружки кисли от смеха все больше и больше.
В конце концов пятерня оказалась там, куда она стремилась, Жора видел, как растопыренные пальцы описали полукруг, приподняв короткую юбку – а потом раздался громкий хлопок, как в тире, когда попадаешь в бомбочку с пистоном. Это Леночка врезала толстопузому по роже. Слева навесила – коротко и ясно. Его дружки уже не кисли вполголоса, они ржали, как дикие жеребцы. Все остальное произошло в одно короткое мгновение.
Таксист громко выругался. Схватился за щеку.
Потом взмахнул рукой, словно отгоняя муху, и Жора услышал высокий, почти детский испуганный вскрик, увидел, как колыхнулись тяжелые темные волосы, взлетела юбка, открывая длинные ноги и белый треугольник над ними. Леночка Лозовская отлетела в сторону и, сделав полуоборот, упала на асфальт.
Жора сам не помнил, как очутился рядом.
Просто очутился и все. Вдруг обнаружил перед собой на расстоянии удара это обросшее жиром и редкими темными волосинами лицо, словно сошедшее с рекламы свиной тушенки.
Он, не раздумывая, врезал раз и другой. Лицо отскочило от кулака, как тяжелый гандбольный мяч. Таксист заплетающимся шагом отступил назад, встряхнул головой. Остановился. Зрачки разъехались, прыгнули под брови, потом снова вернулись на место, толстяк с трудом удержал равновесие. Он промычал:
– Ах ты, говноооо…
И бросился вперед. Жора позволил ему размахнуться, пригнулся, подождал, когда кулак просвистит вверху, резко выпрямился. Толстого к этому моменту развернуло боком, он снова потерял устойчивость и, оскалив рот, балансировал на одной ноге. Жора поймал в фокус жирный подбородок, врезал снизу, на взлете.
Бултыхнулись мозги под таксистской кепкой, словно кисель в кастрюле.
Таксист дернулся и вдруг застыл. Щеки и жировые складки еще продолжали мерно сотрясаться после удара, крокодилы на рубашке извивались и скалили зубастые пасти. Но это огромное тело