Лазарит. Симона Вилар
с сарацинами тамплиеры и госпитальеры сражались плечом к плечу, но в мирное время рыцари соперничавших орденов не жаловали друг друга.
Мартин в ответ пожал плечами, заметив, что станет держаться подальше от храмовников, и спросил:
– Что тебе удалось вызнать за это время об интересующей нас даме?
Сабир невозмутимо сдвинул чалму на лоб.
– Она уже здесь. Прибыла две недели назад, сразу после того, как по особому повелению Исаака Ангела[54] ей и ее супругу было приказано покинуть Константинополь. Некий скандал, связанный с их проживанием во дворце вдовствующей императрицы Агнессы. Не знаю, в чем там суть, но эта английская дама ведет себя как ни в чем не бывало, к ней по-прежнему заискивают, добиваясь ее милостей. Она и здесь умудрилась собрать вокруг себя нечто вроде маленького двора, которым помыкает как ей заблагорассудится. А разве не сказано в Коране о женщинах: «Пусть они потупляют свои взоры»? Эта же полна дерзости…
– Не забывай, Сабир, что она – родственница короля Англии, – отбрасывая длинную прядь со лба, заметил Мартин. – Тебе это нелегко понять, друг мой, но у франков знатные дамы считаются неким идеалом, которому предписано поклоняться и воспевать. Это зовется куртуазностью. Дамам полагается во всем уступать, осыпать их любезностями, целовать их руки. Христиане почитают Деву Марию, мать Иисуса, которую вы, мусульмане, зовете Мариам. И в лице каждой дамы они усматривают отблеск непорочной святости, присущей их небесной покровительнице. Но лишь при условии, что эта дама непорочна, возвышенна и действительно достойна поклонения.
Сабир слегка пожал плечами.
– У вас, назареян, все по-иному… и я не скажу, что это мудро. На мой взгляд, Джоанна де Ринель, леди Незерби, больше похожа на манящую гурию[55], чем на тот идеал, перед которым преклоняют колени ваши неразумные рыцари. В Никее она всеобщая любимица, ее окружают патрикии и рыцари, даже суровые тамплиеры отвешивают ей поклоны. Когда же она поет, все эти мужчины смотрят на нее с таким благоговением, что оно кажется святотатственным.
Уголок рта Мартина тронула усмешка.
– Из своих странствий по землям франков я знаю, что дама, наделенная музыкальным даром, пользуется особым почетом. Но скажи мне, какова она, эта англичанка? Так ли хороша, как уверял меня Ашер?
Сабир потеребил ниспадавший на плечо край чалмы. Губы его сложились в ироническую гримасу.
– А ты, друг мой, непременно хочешь, чтобы она оказалась хороша? Должно быть, так тебе легче забыть поцелуи дочери нашего господина, лучшего цветка в его саду?
Мартин не ответил, но его взгляд словно подернулся льдом.
Сабир – старый друг, но и Сабиру не дозволено насмехаться над его чувствами! Тем более когда горечь разлуки все еще томит сердце рыцаря.
Сарацин первым отвел взгляд и огладил сухой ладонью бороду.
– Трудно выдержать твой взор, Мартин. И все же не стоит гневаться. Снова напомню тебе, что для Ашера
Исаак II Ангел (1156–1204) – византийский император в 1185–1195 и 1202–1204 гг. Неблагосклонно относился к крестоносцам. После того как Саладин в 1187 г. захватил Иерусалим, отправил ему поздравление с победой.
Гурия – прекрасная райская дева в исламе.