Волк на холме. Ричард Брук
Не расстраивайся, пожалуйста, мой… – тут она добавила какое-то странное слово, не итальянское, для уха Принца оно звучало как «мушкетер» (5), но кто его знает…
«О-о… как бы нежничать не начали… вот еще, про сопли телячьи слушать… не надо мне таких радостей!» – бурчал он про себя, и чем больше сердился на затянувшийся разговор, тем внимательней прислушивался.
– Значит, мы сперва едем на виллу, забираем «мерседес», потом забираем тебя из ресторана, и едем в Браччано?.. Нет, я не боюсь. Нет, я совершенно не против. Я полностью «за». Лука?.. Да, рядом. Подожди, я дам ему трубку.
Принц, не ожидавший, что Малена запросто протянет ему свой игрушечный телефончик, едва успел поставить чашку, но не оплошал и двумя пальцами перехватил эту странную фигню, похожую на полицейскую рацию:
– Слушаю… – ему из озорства захотелось добавить позывной, как в детективном фильме, однако Центурион сам заговорил как в кино, четко и по-деловому, весь такой бизнесмен или политик:
– Корсо, я понимаю, что ты перегружен в первый рабочий день, но условия о переработках в силе. Мне нужно, чтобы ты сегодня отвез нас с женой в Браччано, а завтра утром – меня в аэропорт.
– Ладно.
– Это еще не все.
– Я так и понял, – усмехнулся Принц. – Работы у меня по горло, значит, и монет тоже…
– Дослушай сперва. Я улетаю в США на несколько дней, Малена останется в Браччано. Я хочу, чтобы ты остался с ней до моего возвращения… там, в поместье.
Центурион зашел, что называется, с козырей, и Принц подзадержался с ответом. Нерешительность не была свойственна его натуре, он всегда предпочитал действие долгим раздумьям, но смена декораций за сегодняшний день казалась очень уж быстрой – в глазах рябило… Малена посмотрела на него с беспокойством, и сейчас же голос Бруно в трубке нетерпеливо спросил:
– Ну? Ты согласен? Если у тебя были какие-то планы, отмени их. Все неудобства я компенсирую… за воскресенье – в двойном размере.
– Да хватит со мной торговаться, не на рынке! – огрызнулся Лука и мгновенно вспомнил, почему не хотел иметь никаких дел с этим сынком богатого папаши.
Как и большинство богачей, Центурион был уверен, что все проблемы можно решить деньгами, и все, что хочется – получить тут же, прямо вынь да положь, если заплатить подороже… а еще неприятнее было смотреть по сторонам, где в каждом углу вор сидит на воре и вором погоняет (такая уж страна Италия…), и вспоминать собственные «заслуги», и признавать, что Центурион не так уж неправ. Всему есть своя цена, и у каждого человека есть предел терпения, и что-то, ценимое превыше чести и совести. Для одного – власть, для другого – семья, для третьего – жизнь… своя или чужая… Вот и для Принца цена его гордости оказалась не такой уж высокой.
От злости он почувствовал горечь во рту и едва не заявил чертовому лациале, что не станет на него работать, все, баста… эту ошибку он еще мог исправить.
И тут