Янина. Наталья Генриховна Нараевская
как-то нехорошо за глаза говорить плохо о своем брате, хотя какой он мне брат. Так, просто свои, да и вместе росли.
– Я об этом уже знаю. Но, что сегодня случилось?
– Знаете, вчера вечером Роман совсем не ложился спать. Я его спрашиваю: “Почему не спишь? Ведь завтра чуть свет мы обещали быть в лесу”. А он отвечает: “Тебе хочется спать, так спи, а я не хочу”. И пошел во двор, посвистывая, покрутился туда-сюда, а потом велел своему денщику оседлать коня и куда-то ускакал. Под утро я проснулся от какой-то суеты в комнате. Смотрю, а это Роман сидит на стуле и стонет, а денщик его прикладывает ему к щеке широколистную траву. Спрашиваю, что случилось? А он не отвечает. Спрашиваю вторично. А он мне, спишь, так спи. Выхожу в коридор и спрашиваю своего денщика, не знает ли, что случилось с нашим капитаном, а он отвечает: “А что может случиться с молодым казаком? Наверно, ездил в село к какой-то девушке, и хлопцы побили, не иначе. Только так”.
Янина слушала внимательно, и вся вспыхнула от негодования, но промолчала, ни слова не проронила. Густав исподтишка наблюдал за Яниной и думал, подействовала ли его клевета на девушку? Конечно же, остался доволен, яд подействовал.
– Я его понимаю, молодой, хочет повеселиться, но можно подождать, пока не уедем из порядочного дома. А вообще-то я не знаю, что он в дальнейшем думает делать, ведь у него есть сын, – вкрадчиво продолжил Густав.
– Сын? Что пан Роман женат?
– И да, и нет.
Дальше разговор был прерван. Прибежал солдат и позвал Густава:
– Пан поручик, вас просит пан Бондарык.
– Иду. Вам помочь сойти с коня, панна Янина?
– Нет-нет, идите, я сама.
Густав убежал, Янина соскочила с лошади и подозвав солдата, который еще не ушел, попросила:
– Будьте добры, расседлайте моего коня, стреножьте и отведите к лошадям, пусть пасется.
– Слушаю, барышня, будет сделано.
Отдав Янине воинское приветствие, солдат увел лошадь, а Янина села под елкой в тени и предалась размышлениям, она думала: “Вот как получается, а я чуть не влюбилась в Романа. А вдруг я его уже люблю, только мне не хотелось об этом никому говорить, даже Зосе, хотя та мне говорила: “Люби его, Яня”. Но я-то знаю, как тяжело, если ты чего хочешь, а это у тебя отнимают. Думала, что Зосе надоест за ним гоняться, она от него отстанет, и тогда я скажу ему о своей симпатии. Как хорошо, что Густав рассказал мне про проделки Романа. Вот было бы красиво. Допустим я вышла за него замуж, живу веселая, счастливая, а в один прекрасный день является женщина с ребенком. Ребенок говорит Роману: “Папочка-папочка, где ты был до сих пор? Мы тебя ищем-ищем, а ты здесь. Папа, пойдем домой”. Бр-р-р, какой ужас! А все-таки нехорошо со стороны Густава выдавать секреты брата, но зато мне теперь все известно. Да еще вчерашний поступок. Куда же это годится, всю ночь гулял в селе, а под утро положил мне незабудки на подоконник. Фу, какой донжуан. Интересно, придет к нам в лес, или завалился и будет спать, как медведь в берлоге. Да-а, я была лучшего мнения о нем. А все-таки стало грустно на сердце. И почему люди так плохо поступают? Посмотришь, кажется умный, правдивый, а когда узнаешь, оказывается,