Чекист: В небе только девушки! И… я. Мы взлетали, как утки… Чекист. Комбат Найтов
для начала мелкосерийного выпуска машин было готово. И, тяжело вздохнув и выгнав нас всех из комнаты, он поднял трубку ВЧ. Затем выскочил из кабинета с горящими от возбуждения глазами, приказал Русаковой переодеваться, критически осмотрел меня, и, по готовности Нины Ивановны, мы выехали в Москву. Уже в центре мне сказали, кто нас ждет. Сашка, которая стала гораздо лучше владеть телом, попыталась ухватить меня за ногу, а я, честно говоря, малость остолбенел и потерял на некоторое время способность говорить. В наше время представить себе, что Президент запросто принимает какого-то начальника НИИ в срочном порядке, просто невозможно. Второй вопрос, который меня очень волновал, это то, что на вид я – абсолютная блондинка! «Das Drei В», «Blond, blauäugig und blöd», «Блондинка, голубоглазая и дура», – как сказал Лиле сбитый ею ночью, недалеко от Воронежа, немецкий барон. В этом мы абсолютно с ней похожи! Барон это выдал, когда вместо «сбившего его аса», ему показали Лилю и меня. Он заявил, что русское командование над ним издевается, и что эти две «3Б» к самолету-то подходят только строго в определенной позе. В общем, долго ругался. Это еще в начале мая было, Лиля училась, и я посылал ее вперед, а сам ее прикрывал. Мы еще известность тогда не получили, только зарабатывали ее. Это сейчас за нас «дубовые листья» к Железному кресту обещают, за каждую. Но делать нечего, стою у зеркала и привожу себя в порядок в нижней гардеробной Большого Кремлевского дворца. Я думал, что нас проведут в кабинет Сталина, но нас повели какими-то закоулками в кинозал. Перед этим Петр Иванович отдал несколько катушек с пленкой командиру НКВД. Нас посадили в полутемном зале и оставили одних. Сидели мы довольно долго. Где-то через сорок минут в зал вошли Новиков, Василевский и Сталин. Мы встали, но нам рукой показали, что можно сесть. К стойке слева от экрана подошел Петр Иванович, зажег маленькую настольную лампу, а появившийся «ниоткуда» командир НКВД поднял трубку на стойке и что-то тихо сказал. В остальном зале погас свет, появились кадры обычного воздушного боя: собачьей свалки, как их на западе называют. Федоров начал доклад:
– Товарищ Сталин, это съемки через камеру, установленную в кабине истребителя Як-7б, новейшего истребителя наших ВВС. Это учебный фильм, который мы сделали для обучения наших летчиков воздушному бою. Бой ведет Герой Советского Союза подполковник Горбко. К сожалению, он погиб через месяц после съемки. В фильм включены кадры его кинофотопулемета. Еще одна камера направлена на самого товарища Горбко. Поэтому мы можем видеть на некоторых кадрах, что он делает в момент атаки. Как видите, это последствия перегрузок, вот глаза совсем закрыты, здесь вираж, и он, наконец, видит противника в прицеле, стреляет, промах, противник маневрирует и уходит, опять маневры, уже другой противник в прицеле, стреляет, есть попадания, приходится прервать атаку, маневры, подходит почти вплотную, огонь, победа! Стоп! – командир, который помогал ему, позвонил в кинобудку, и с другого проектора начали показывать пленки, снятые в 589-й ОРБАЭ.
– Обращаю ваше внимание, товарищ Сталин, что специального фильма у нас нет. Это – нарезка из данных