Замена. Сергей Цикавый
тяжело улыбнулся он. – Вы тоже психолог?
«Тоже», – отметила я. Мсье Куарэ мрачнел, и в тени на его лице оживали разом и ночь, и утро. Сейчас он закричит. Сорвется, будет кричать мне в лицо, выплевывать свою злость, свое отчаяние. Худшая ситуация в классе, ошибка педагога, из которой можно выбраться только наитием.
Я рванула холст.
– Нет. Но я тоже проводник.
Выделить «тоже», приглушить голос на слове «проводник».
– Я знаю.
Этот голос. Эти интонации. Ему действительно было безразлично, и мне на секунду показалось, что я обижена. Потом вспомнились разговоры в медкабинете – руины правды. Потом память подсунула мне мои собственные впечатления, и это было гадко.
Мне не о чем с ним говорить: это не те увечья, которые выставляют напоказ. Мне нельзя его отпускать.
– Я даже не знаю, что сказать в этом классе, – вдруг пробурчал Куарэ. – В смысле, когда я снова попаду туда.
Все-таки сработало. Все-таки он зацепился, пусть и не так сильно, как я хотела.
– Все, что надо, уже сказали. Без вас.
Он сел на сцену и покосился на меня:
– Вы же понимаете, о чем я. Зачем вы так?
Понимаю, и потому промолчу. Это ведь каждый должен решить сам, точно так же, как выбрать стиль общения с лицеистами. Это словно выбор одежды, и моя ему точно не впору.
– Этот человек… Старк. Говорил, что я спас его, – сказал Куарэ. Смотрел он в пол, и поднимать глаза не спешил. – Это правда?
– Да.
– И так бывает?
– Да.
«Только так и бывает». Проводник нужен, когда что-то идет не так. Когда Ангел начинает расти, разрывает свой микрокосм и затаскивает в себя людей. Надо сказать ему, напомнить, что все именно так и происходит, что нас используют только как последнее средство. Только это будет слишком правильно и сладко сказано. В конце концов, Ангела обнаружил Анатоль.
И даже после увиденного – хоть и не знаю, что он там увидел, – Куарэ считает своего врага человеком. Это дрожит в каждом его слове, это дрожало в каждой ноте его импровизации. Он не забитый подросток, он понимает, что все делается правильно.
Все он понимает.
– Витглиц, а боль когда-нибудь пройдет?
До смерти – нет.
Я покачала головой, и только потом посмотрела на него: мсье Куарэ прижимал ладонь к сердцу. Не к виску.
Впрочем, от этой детали мой ответ не зависел. Ответа я все равно не знала.
– Нет. Не сюда.
Он поднял взгляд и отложил ручку:
– Погодите, Витглиц. Вы же сказали, что планирование заполняется в первой таблице!
– Календарное. Не тематическое.
Куарэ выдохнул сквозь зубы и отложил испорченный лист в сторону. Уже третий. Из угла методического кабинета на нас поглядывали. Там сидела замдиректора Марущак, но вмешиваться не спешила.
Бледное послеполуденное солнце косилось в окно, почти не давая теней, так что у двери уже включили настольную лампу. Там маялся от газа и прерванного запоя Константин Митников. Он подслеповато моргал, глядя на тусклую поверхность стола, и бумаги его не волновали.
Я