Замена. Сергей Цикавый
Я слышала шум за дверями в зал для учеников.
– Мисс Витглиц… – неуверенно позвал Куарэ. Иронии в голосе уже не осталось, и это хорошо.
– Мистер Куарэ, вы уже подписали документы?
– Нет, но…
– Тогда просто покажите мне его. И… Лучше уезжайте. Ничего не подписывая.
Анатоль Куарэ смотрел на меня искоса, и я понимала, что очень плохо разбираюсь в людях, потому что теперь он точно останется.
С другой стороны, возможно, я как раз начинала разбираться, потому что на самом деле у него не было выбора.
2: Лихорадка
Каждый вход в класс – это маленькая смерть. Я всегда оставляю что-то на пороге, перед гомоном голосов, на фоне которого обязательно выделяется один. Всегда – один. Там другой мир, и туда надо попасть. К сожалению, надо.
Наверное, для кого-то это рутина – вот так умирать. Умер – и не заметил.
– Добрый день. Садитесь.
Я всегда поворачиваюсь к классу за два шага до учительского стола, но только сегодня обратила на это внимание. Выглядело это открытие примерно так: «Оказывается, я дышу».
Класс – это пространство, и половину своей работы ты выполняешь, грамотно занимая его. Ходить между рядами на контрольной – всего лишь ничтожная часть настоящего умения. Важно уметь смотреть, уметь стоять, чувствовать освещение. Свет крадет часть стереометрии, свет меняет ее, и все выглядит иначе. Учитель, который не реагирует на игру светотени, – это как плохой фотограф: результат есть, но лучше бы его не было.
Если бы я стала учить кого-то педмастерству, я бы начала со слов: «Класс – это пространство». Эти слова, наверное, ничуть не хуже других, ведь я помню свои учебники по педагогике. Их писали люди, ни разу не видевшие школы.
– Осень любили многие поэты, но не все умели видеть в ней руку высшей силы.
И – взять нить тени. Никакой переклички – я знаю их всех в лицо, и, в конце концов, первые минуты – всего лишь вступление. Или я погружу их сейчас в свое пространство, в свою тему, в свой урок, или они погрузят меня в свое пространство.
«Погружение…»
Очень иронично. Наверное, доктор Мовчан именно сейчас рассказывает Куарэ-младшему о микрокосме, персонапрессивном ударе и интрузии. Доктор вряд ли озаботилась аккордами и вступлениями, потому что ее сегодняшняя тема будет для слушателя апокалипсисом.
«Много лишних мыслей. Хватит, Соня».
– Осень – это то, что вы видите за окном.
Ни единого жеста: они все равно невольно повернут головы. Ни грамма внимания кому-то конкретному – это все потом, потом, когда настанет время обсудить, поделиться, проанализировать.
– Вы видите погоду, а поэт увидел там метафору вечности. Увидел возможность соединить невозможное. Рильке – поэт почти неощутимого парадокса.
И пока они еще воспринимают последние слова, пока соединяют значения слов, нужно идти дальше.
– Файл «Осень». Откройте его.
Мне легко. Экраны лэптопов сейчас подсвечивают почти потерявшиеся во вступлении лица. Значит, правильным было все: тон, настрой, перемещение.
«Вы мало жестикулируете, Витглиц».
Возможно,