Она уже мертва. Виктория Платова
да и стояла на почтительном расстоянии от него, все так же покачивающегося в гамаке вместе с «Анжеликой».
– Привет. Хорошая книга?
Аста ответила не сразу и совсем не на тот вопрос, который задала девочка. Вернее, задала свой:
– Как тебя зовут? Я все время забываю.
Белка назвалась, осторожно приблизившись еще на шаг. Вот было бы здорово, если бы Аста придумала для нее новое имя с эстонским акцентом! Но в планы ведьмы из Таллина новые лингвистические эксперименты не входили. А может, все дело в самой Белке – уж слишком она ничтожна, чтобы тратить на нее время и силы.
– Впрочем, неважно, – Аста, сама того не ведая, подтвердила худшие опасения девочки. – Если я до сих пор не запомнила твое имя, значит не так уж важно, как тебя зовут.
– Для кого? – Белка почувствовала легкий укол обиды. – Для кого не важно?
– Для меня, разумеется.
– У меня простое имя.
– Это ничего не меняет.
Аста еще хуже, чем Маш, – неожиданно подумала Белка. Маш жестокая, да, но и прямолинейная тоже. Если ей что-то или кто-то не нравится, она сразу же заявляет об этом. Приподнимается на хвосте и раздувает капюшон, как кобра. Сразу видно, что перед тобой враг, – и ты можешь отступить. Или принять бой. Первый вариант (отступить) выглядит предпочтительнее, так все и делают, Белка не исключение. А Маш… Маш щедро отсыпает время на принятие решения – прямо в ладонь! И только потом приходит черед универсального правила «Кто не спрятался – я не виноват!»
Аста – другая.
Она только кажется паинькой, как то озеро со спокойной с виду водой. А тонуть в нем начинаешь сразу же, без всякого предупреждения. Но прежде чем пустить пузыри, Белка успела-таки пропихнуть сквозь плотно сомкнутые губы:
– Я беспокоюсь о Мише. О… Миккеле.
– С чего бы? – удивилась Аста. – Разве о нем некому побеспокоиться, кроме тебя?
– Он пропал, – продолжала упорствовать Белка.
– Не думаю.
– Как же? Его нигде нет.
– Где-то да есть. Ничтожества никуда не исчезают, и в этом – главная несправедливость жизни.
Не то чтобы Белке так уж нравился Миш, скорее – наоборот. Но сейчас она была на его стороне; пусть эта дурацкая вымороженная эстонка знает, что на свете существуют простые человеческие чувства – сострадание, забота, участие. Все вместе они образуют спасательный круг, в котором поместится не только Миш, но и сама Белка, что вот-вот захлебнется в омуте Астиного равнодушия.
– Он не ничтожество!
– Еще какое, – губы Асты тронула брезгливая улыбка. – Иди лови стрекоз. Собирай ракушки. И не приставай ко взрослым с глупыми расспросами. Это совет.
– А Миш?…
Не удостоив защитницу Миша даже взглядом, Аста снова уткнулась в книгу. Белка же, проигнорировав ракушечно-стрекозиный совет, все стояла возле беседки, переминаясь с ноги на ногу. Не для того, чтобы продолжить разговор, – разговаривать больше было не о чем. Но что-то не отпускало