Ярослав Мудрый и Княгиня Ингегерда. Павел Загребельный
не промолвила ничего.
– А дорога тяжелая.
– Ну и поезжай себе, чего разговорился, – небрежно сказала она изменившимся голосом.
– Переночуем и – айда, – словами Какоры сказал Сивоок.
– Ночуйте, – уже и вовсе холодно промолвила Ягода. – Поставьте шалаш на торжище да и спите. Тепло.
Тут к ним подоспел запыхавшийся Какора; он еще издалека махал руками, угрожал кулаками Сивооку, но хлопец не дал ему разбушеваться – протянул навстречу меч, рукояткой вперед, так что купец даже попятился от удивления.
– Не боишься? – вопросительно прохрипел он.
– Отчего бы должен бояться?
– Ну-ну, – вздохнул Какора. Но как только засунул меч в ножны, сразу же ожил и загорланил: – Гей-гоп! Теплу жону обойму!
Раздвинув руки для объятий, Какора неуклюже пошел на Ягоду, она вывернулась, бросилась бежать.
– Пошли теперь к Звениславе! – крикнула гостям. – Велела, чтобы привела вас к ней!
– В конце концов купец должен быть купцом, а женщина – женщиной, – пробормотал Какора, потом увидел Сивоока и добавил: – А молокосос – молокососом.
У Звениславы не двор, а цветник. Ничего, кроме цветов. Краски возможные и невозможные. Тут были цветы даже черные, не было лишь зеленых, да и то, видимо, из-за того, что хватало зеленых листьев. И хата у Звениславы тоже была вся в ярких цветах, снаружи и изнутри; и так напомнило все это Сивооку деда Родима, что ему даже захотелось спросить у старухи – не знала ли она случайно Родима, но вовремя спохватился.
– Любо мне среди этого, – провел он рукой, и старуха улыбнулась, потому что редко ей встречались такие чуткие к красоте души.
– Красивый город, – добавил Какора, – но люд вельми странный.
– Почему же? – спросила Звенислава, приглашая гостей садиться за стол, за которым уже были яства и густые напитки в глиняных, радужной расцветки жбанах.
– А не меняют ничего!
– Видно, не хотят.
– Почему же не хотят?
– Потому как не верят.
– Купец – гость. Ему всюду верят.
– Да только не у нас. Тут доверчивых не осталось. Все ушли и не вернулись.
Второй раз слышал это Сивоок и никак не мог понять, что бы это означало.
– Бог вам нужен новый, – степенно произнес Какора, – христианский Бог все сердца склоняет в доверии.
– У нас есть свои боги. От предков достались нам боги, других не желаем.
– Христианского Бога славит весь мир, – посасывая вкусный напиток, посланный, право же, не христианским Богом, разглагольствовал Какора, – эхо проносится между морями и лесами. А вы сидите в своем городе и – ни с места.
– А что нам?
– Богатство новое добыли бы.
– Нам своего хватит.
– Серебра-золота, дорогих паволок, сосудов.
– Все у нас есть: леса и воды, золото и серебро, хлеб и мясо, рыба и мед, воздух здоровый, земля щедрая, лес, дающий мед, воды прозрачные, жены красивые, мужи умелые, кони быстрые, коровы молочные, овцы с мягкой шерстью. Чего нам еще?
– Ну, «чего», –