Цвет боли: шелк. Эва Хансен
линолеум, его, видно, не меняли с тех пор, как постелили. На полочке стопка газет. Кевин заглянул – верхняя годовалой давности.
Маленькая кухонька с жестяной (таких сейчас и не делают) раковиной, старенький холодильник, на котором ни единого магнита или наклейки. Выцветшие занавески из ткани с цветочным рисунком и такие же подушечки на табуретках. Все старомодное, купленное или сшитое явно в прошлом веке, многое руками хозяйки. Чисто, аккуратно, скромно.
Везде чувствовалась женская рука, но не мужская. Если Торстейн здесь и бывал, то как-то очень незаметно, почти ни к чему не прикасаясь. Скорее, он все же жил в другом месте, а на остров только приезжал, возможно, хранил что-то. Но ничего, достойного внимания, в маленьком домике одинокой фрау Трувассон не нашлось, вернее, ничего, что могло бы помочь Кевину в расследовании убийства Карла Сандберга. Чашки в сушилке были вымыты, все гладкие поверхности блестели, ручки двери тоже.
– Даже отпечатки снять не с чего… – проворчал Кевин. Он не сомневался, что эксперты что-нибудь нашли бы, но задачи такой не было. Отпечатки Торстейна у них имелись, а если здесь и бывал кто-то из его подельников по съемке снафф-видео, так они давно на том свете.
Кевин с Петером закрыли дом, вернули на место ключ и отправились в отделение.
Эку пора в Управление, но что-то притягивало, держало его возле этого рыжего, и Кевин уже понимал, что не желание учить его осмотру места происшествия, а желание просто общаться. Видно, и Петера тоже, потому что, услышав предложение обменяться телефонами, с радостью согласился. Что в этом такого, если два парня занимаются общим делом? Вдруг понадобится обменяться мнениями в неурочный час или сообщить что-то новое?
Сообщение в тот же вечер нашлось у Кевина. Он позвонил Петеру с вопросом, любит ли тот джаз, потому что в клубе новая джазовая программа. Петер о программе слышал, но в клуб попасть не надеялся.
– Все его учить надо! – чуть смущенно ворчал Эк, договорившись с новым приятелем о встрече возле клуба, менеджер которого был ему кое-чем обязан.
Кевин напомнил Петеру, что необязательно приходить в форме, а потому с трудом узнал в симпатичном спортивном парне Хорна. При футболке даже рыжие вихры Петера смотрелись как-то иначе, зато стали заметны бугры мышц и красивая, почти женская линия шеи, небольшие кисти руки и аккуратная, упругая попка, обтянутая джинсами.
Петера взгляд Эка чуть-чуть смутил, но совсем немного, видно, был готов. Оглядывая фигуру нового приятеля со спины, Кевин размышлял о том, что никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Петер думал о том же, Кевин вне работы совсем иной, не корчит из себя начальство, скорее, старший друг, к тому же очень привлекательный и даже, что там скрывать, весьма сексуальный.
Воспитание рабыни
Фрида не успевала домой вовремя, как ни старалась. Густав вообще был против того, чтобы она работала:
– Я вполне способен обеспечить тебе безбедную жизнь и хочу иметь возможность пользоваться тобой в любое время, когда у меня выпадет свободная минутка, а не по часам и ночью. Мне больше