Демон в моих глазах. Рут Ренделл
Ведь Хелен отметила, что в этой стране парадоксов интерна[8] называют доктором, а доктора философии – мистером. Она очень хорошо чувствовала весь юмор титула «доктор» и засыпала его эпиграммами и разговорами о Босуэлле[9], пока до него наконец тоже не дошло. Но ведь в этом не было ничего нового. Иногда Антони казалось, что, несмотря на его оксфордский диплом, почетную грамоту от Министерства внутренних дел и опыт работы с бедными, больными и ущербными, до встречи с Хелен его способности к состраданию и пониманию спали. Именно Хелен на многое открыла ему глаза.
Размышляя над этим, он обратил внимание на зеленоватое зеркало, все заляпанное пальцами, и внимательно изучил свое отражение в нем. Антони не был тщеславным человеком. Он очень редко задумывался над тем, как выглядит. То, что он был высок, хорошо сложен и имел правильные черты лица и густые светлые волосы, его мало волновало. Антони считал, что это просто свидетельства его физического здоровья. Однако в последнее время он стал задумываться. Его интересовало, что же такое было в Роджере, чего не было в нем. Ведь он был симпатичный, общительный – компанейский парень, ведь правда? – высокообразованный и в будущем мог претендовать на высокую зарплату. А Роджер был скучным, глупым собственником, которого хватало только на то, чтобы выигрывать соревнования по стрельбе. Однако Антони понимал, что дело совсем не в Роджере. Все дело было в Хелен, которая, несмотря на всю свою проницательность, никак не могла сделать свой выбор. Именно для того, чтобы дать ей возможность все обдумать и сделать наконец этот выбор, Антони и перебрался в эту дыру. Конечно, близость к библиотеке была большим преимуществом, но работу он с таким же успехом мог написать и в Бристоле. Антони придерживался теории, что разлука заставляет сердца биться чаще. Если бы он уехал к родителям в Йорк, то Хелен могла бы звонить ему каждый вечер. Здешний телефонный номер он ей не сообщит – он еще и сам его не знает, – а общаться с ней будет только раз в месяц, каждую последнюю среду, когда Роджер будет уезжать в свой стрелковый клуб. Писать письма Антони вообще не мог, так как они могли попасть в руки Роджера. Хелен сама будет писать ему раз в неделю. Разбирая книги, Джонсон подумал, что было бы, если бы он предоставил ей возможность организовать все самой. Ну что ж, он поставил ей предельный срок. К ноябрю она должна решить, останется ли в своей тюрьме или вместе с ним выйдет на свободу.
Антони распахнул окно – воздух в комнате был застоявшимся и спертым. Сразу под окном располагался узкий дворик. Свет на него падал от крохотного кусочка неба, обрамленного верхушками деревьев. Это пространство имело треугольную форму, ограниченную пересекающимися на высоте четырех ярдов кирпичными стенами. В одной из этих стен, украшенной проходящими прямо по ней толстыми трубами, которые, в свою очередь, были, как лианами, опутаны трубами потоньше, находилась дверь. Так как рядом с ней не было никакого окна, Антони решил, что эта дверь должна вести в подвал. Однако уже пять
Студент-медик, стажирующийся в больнице.
Шотландский писатель и мемуарист, автор книги «Жизнь Сэмюэля Джонсона», которую часто называют величайшей биографией на английском языке.