Терракотовый император. Василий Арсеньев
справлюсь, госпожа моя. Ради вас и семейства Чжао я на все готов! Что прикажете?
– Учиться! Наставник Сюй, который обучал и моего мальчика, будет с тобой заниматься. Йэн Лу покажет тебе, где он живет. С завтрашнего дня ты приступишь к занятиям. А теперь ступай, – сказала госпожа Чжао, а потом остановила уходящего отрока словами. – Ли Эр, запомни – от твоего старания в этом деле многое будет зависеть… Для тебя! Советую не лениться!
На следующий день рано поутру Ли Эр в сопровождении Йэна Лу вышел за ворота дома Чжао и отправился к учителю, который жил на городской окраине. Они вдвоем пешком проделали путь в несколько кварталов.
Дом учителя Сюя отнюдь не напоминал дворец: помимо жилого помещения там была лишь одна пристройка, которая служила тем местом, где проходили занятия с учениками. Учитель никогда не был богат и любил повторять, что у него есть лишь одно сокровище – библиотека, – та, которая содержала сотни свитков и бамбуковых дощечек.
Теперь, оставив Ли Эра одного, Йэн Лу прошел во флигель, – там он пробыл примерно четверть часа. Между тем, во дворе дома учителя стали собираться его ученики, – почти все они были заметно старше возрастом Ли Эра. Другие дети обсуждали новичка между собой, поглядывали на него свысока, но не заговаривали с ним. Надо сказать, это были дети наиболее уважаемых в городе людей – сановников, богатых купцов и ремесленников (учитель Сюй пользовался большим уважением в столице царства Чжао, а потому наиболее влиятельные горожане стремились устроить к нему своих сыновей).
Наконец, Йэн Лу вышел из флигеля, – он кивнул Ли Эру, дескать: «Все в порядке!» – и был таков. Отрок в очередной раз почувствовал себя брошенным, когда провожал его взглядом…
Вскоре слуга кликнул учеников, – все прошли во флигель и, садясь на циновки, заняли свои места за столиками на низких ножках. Когда другие дети расселись, Ли Эр устроился у самого края, возле дверей. Все доставали письменные принадлежности, и только у него при себе не было ничего: ни кисти, ни писчего материала, ни тушницы. А потом появился учитель – пожилой седовласый человек с морщинистым лицом и длинной белесой бородой.
Начался урок. Учитель что-то бойко говорил, и ученики старательно делали записи на кусках шелка. Ли Эр же оказался не готов к такому повороту, – он был совершенно растерян: пытался уследить за ходом мысли учителя и в то же время думал о том, что не умеет писать на языке Цзинь. И в итоге ничего не смог запомнить из услышанного на уроке. Так, отрок тщетно просидел битый час, а потом еще один и еще…
После занятий, когда другие дети уже расходились по домам, Ли Эр хотел последовать примеру остальных, но в последний миг передумал, – он, сделав усилие над собой, подошел к старому учителю и робко обратился к нему со словами:
– Господин мой, я не разумею грамоты. Как мне обучиться искусству сему?
– Ты не только не умеешь читать и писать, но и плохо говоришь на нашем наречии! – мрачно заметил учитель Сюй, который