Дьявол и темная вода. Стюарт Тёртон
от тела влажную ткань, но муж ненавидел, когда при нем ерзают не меньше, чем когда его перебивают.
– Как насчет порохового погреба, ваша милость? – спросил Вос. – Он заперт и под охраной. Никто не догадается, что там хранится нечто столь ценное.
– Превосходно. Распорядитесь.
Когда Вос удалился, генерал-губернатор наконец повернулся к жене.
Он был на двадцать лет старше Сары. Лысина на вытянутой голове, обрамленная ободком темных волос над большими ушами, напоминала тонзуру. В Батавии носили шляпы, чтобы уберечься от палящего солнца, но муж Сары считал, что в шляпе выглядит глупо. В результате лысина приобрела багровый оттенок, кожа на ней шелушилась и хлопьями усыпала складки воротника.
Темные глаза под прямыми бровями оценивающе посмотрели на Сару, пальцы потерли длинный нос. Как ни крути, Ян был уродлив, но, в отличие от гофмейстера Воса, излучал силу. Каждое слово, слетавшее с его уст, казалось судьбоносным, каждый взгляд призывал собеседника осознать свою никчемность и найти способ хоть в чем-то пригодиться. Он полагал себя живым учебником образцового воспитания, дисциплины и моральных устоев.
– Жена, – сказал он тоном, который со стороны мог показаться любезным, и протянул руку к ее лицу, отчего Сара вздрогнула. Муж вдавил палец ей в щеку и грубо стер комок пудры. – Жара к тебе немилосердна.
Сара проглотила обиду и опустила глаза.
Они были женаты пятнадцать лет, но она могла по пальцам одной руки пересчитать те разы, когда ей удавалось выдержать его взгляд.
Его глаза были чернее чернил. Как Лиины, но у той они светились жизнью. Глаза же Яна были пусты, как две черные дыры, сквозь которые душа давно покинула их обладателя.
Она ощутила это в самую первую их встречу, когда ее с четырьмя сестрами доставили вечером к нему в гостиную роттердамского дома, словно мясные туши из лавки. Он поговорил с каждой и сразу выбрал Сару. Сделал обстоятельное предложение и в разговоре с отцом Сары перечислил все преимущества их союза. Все сводилось к тому, что у нее появится красивая клетка и неограниченное количество времени на самолюбование.
Всю дорогу домой Сара проплакала, умоляя отца не выдавать ее замуж.
Слезы ничего не изменили. Слишком велико было приданое.
Она и не подозревала, что ее растили и кормили, чтобы потом продать, как тельца на заклание.
Ей казалось, что ее предали, но тогда она была юна. А теперь лучше понимала, как устроен мир. Мясным тушам не положено выбирать, на чьем крюке висеть.
– Твоя выходка была неподобающей, – процедил он сквозь зубы, по-прежнему улыбаясь для виду.
Придворные подошли ближе, чтобы не пропустить ничего интересного.
– Это не выходка, – упрямо пробормотала она. – Человек страдал.
– Он умирал. У тебя что, было снадобье от смерти? – Муж произнес это тихо, но тоном, способным умертвить все живое, вплоть до букашек на земле. – Ты импульсивна, безрассудна, упряма и простодушна. – Обидные слова летели в нее, как недавно камни – в