Книга живых. Александр Лапин
канешна, не без этого! В общем, начали штурмовать их курень. Бросать камни в окна. Бутылки у них еще с бензином.
– Что ж они, осатанели, что ли? – опешил Казаков. – Ведь это вообще уголовщина.
– Да у них какие-то еще старые счеты. Меж дедами… Те тоже выскочили наружу. И в драку. С кольем, дубьем. Шашки похватали. Музей как-никак. Пальба началась. Ой, шуму было! И все из-за девки бедовой! Кричат. Визжат. Думали, пожгут…
– Ты не тяни! Что в сухом остатке? – прервал его излияния отец Анатолий.
– Плохо! – успокоившись, заметил Прохор, присаживаясь на стульчик. – Мажор этот – прозвище у него такое у нас… Брат ее… застрелил из «Сайги» – карабин такой – парня одного. Охранника, который работал у Ефремова. А этот, Роман, так его ногой пнул, что он отлетел. Ударился головой о бетон. И сейчас лежит в Вешенской. В райбольнице. В коме лежит. И то ли выживет, то ли нет… Генерал – тот с ума сходит. Разорю, посажу…
– А Роман, Роман где?
– Заарестовали Романа! Сидит в кутузке в Вешенской.
– Ай ты Боже мой! Как же так, а? А я-то думал!
– Что думал, батюшка Анатолий?
– А, ладно! Дай воды! Умоюсь я! Сам схожу к Ефремовым. Разведаю, что да как. Ведь я их венчал. А Дарья-то где?
– Дашка-то? А она у их, Ефремовых сидит, рыдает белугой.
Отец Анатолий собрался быстро. По-военному. Он понимал, что нужен сейчас там, где горе, несчастье, обусловленное злобою и ненавистью людей.
С дороги усадьба была не особо приметна. Но, по мере того как отец Анатолий приближался к ней, она начала будто расти у него на глазах. И уже метров за сто он понял, что она напоминает ему средневековую крепость.
Выложенная из булыжника и грубо обработанных камней крепкая стена окружала двор и дом. Окна в этой стене походили на бойницы. Поверху – декоративные зубцы.
Анатолий подошел к усадьбе снизу, где расположилась обширная стоянка для автомобилей. Увидел лесенку, ведущую вверх к расположенной в стене калитке, и по ней поднялся к дверям.
Обнаружил звонок. Нажал. Подождал несколько минут и снова позвонил.
За дверью раздался какой-то стук. Она приоткрылась, и Казаков увидел одетого в камуфляж молодого, но бородатого казака. Такого крепенького битка в гимнастерке и штанах с лампасами. И в резиновых тапочках «по-домашнему».
Казак молча оглядел его из-под насупленных бровей. Но спросил вежливо. Видимо, как учили:
– Слушаю вас!
– Я отец Анатолий! Служу сейчас в вашем станичном храме. Пришел по делу к господину Ефремову. Я слышал, у вас тут проблемы. И неприятности. Хотел бы помочь.
Только после последней его фразы гримаса недоверия и настороженности на молодом лице сурового битка разгладилась. И он примирительно ответил:
– Ивана Петровича сейчас нет. Он уехал в Вешенскую. Хлопотать за Романа. Но здесь наш главный экскурсовод Григорий Пантелеевич. Позвать?
– Позови, милый!
Парень вразвалочку, «кавалерийской походкой» ушел. А Казаков принялся разглядывать то, что находилось