Отцеубийца. Марина Александрова
Новгородской... Обретешь перстень – получишь и блага земные, и власть над людьми...
– Да как же я узнаю его, как найду? – удивленно воскликнул Роман, не принимая еще всерьез услышанное.
– Я скажу тебе... Сам никогда не видел, но как выглядит – знаю. Перстень большой, серебряный, камень в нем ничем не примечательный – серый, как небо осеннее.
– Отец! Сотни таких перстней на свете белом! Разве сыскать мне его?
– Если ты его увидишь, то сразу поймешь, что это он и есть... Огонь в нем горит немеркнущий, да только никто из чужих его не видит... Лишь те, у кого в жилах кровь старого варяга течет, то пламя в камне заметить могут...
Отец так разгорячился, что забыл на время о своей смертельной ране. Глаза его заблестели, и щеки будто даже окрасились слегка бледным румянцем. Словно неведомая сила вселилась в этого человека и не отпускала до тех пор, пока не передаст он своему потомку нужные слова.
– Кто такой старый варяг, отец? – спросил Роман. Спросил не потому, что ему было так уж интересно это узнать, а потому, что видел он, что, говоря о перстне, отец будто оживает, и новые силы вливаются в его ставшее немощным тело.
– Старый варяг – это твой пращур, сын... Прибыл он на Русь с дружиной самого Рюрика. Да так на Руси и остался... Привез он собой перстень заговоренный... Благодаря ему, не было переводу казне варяга... Был он знатным, уважаемым человеком... И потомки его тоже немалыми людьми стали...
– Отец, сколько уж лет прошло, видать, с тех пор, как затерялось кольцо. Верно, давно оно у чужих людей, – воскликнул Роман. – А ежели так, то ввек не сыскать мне его.
– В том-то и дело, сын, не уходит перстень надолго из семьи. Коли попадает к чужим людям, то, так или иначе, обратно возвращается... Был я молод – искал его, да не судьба была найти... Узнал даже имя владельца, да отбыл он в далекие страны заморские... Но ты поезжай в Новгород, чует мое сердце, что там перстень заветный...
– Как же, отец? Как я поеду туда? Как мать брошу, да и даль какая великая!
– А я и не сейчас тебя посылаю... Подрастешь, тогда в странствие и пустишься... – прохрипел отец. Силы его вновь стали убывать, и лицо приобрело прежний мертвенный цвет. – А теперь, сын, подай икону, я тебя благославляю... – Добавил он.
Роман прошел в угол опочивальни, где висела старинная икона Богородицы византийского письма, и, сняв ее со стены, подал отцу. Тот перехватил ее и чуть не выронил из совсем ослабевших рук. На то, чтобы приподняться, у отца сил уже не было, и он попросил Романа склонится над ним.
Благословив сына, отец вернул ему икону и утомленно откинулся на подушки. Видно было, что это усилие совсем подточило его силы.
– Ступай, сын. И помни, что я хотел, чтобы ты вырос достойным человеком...
Роман почувствовал, как к глазам его поступают горячие, жгучие слезы, а в горле застрял комок. Он послушно направился к двери, но голос отца вернул его с полпути.
– Погоди... сын.. Я тебе... еще сказать... должен... – торопливо заговорил умирающий прерывающимся голосом. – Перстень этот... на нем заклятье... отец говорил... Не греши...