Маримба!. Наталия Терентьева
хорошее, имеющее отношение ко мне и к Данилевскому… Я Данилевского давно не люблю, и жить бы с ним не хотела. У него – другие дети, другая жена, молодая, резкая, решительная, энергичная. Он ее любит, кольцо носит всегда – и по другим признакам тоже любит. Я видела ее однажды, на похоронах. И поняла, почему десять лет назад Данилевский принял быстрое и неожиданное для его характера бесповоротное решение. Бросил Катьку, мою безграничную любовь и нежность, меня лично, тогда еще безусловную московскую красавицу, и начал новую жизнь. Кроме того что его молодая жена родилась через год после того, как я закончила университет, она – не Весы. Она знает, какого ей числа уехать, на чем, с кем и зачем. И Данилевскому не надо ничего больше решать. Решив один раз – соединить с ней свою судьбу. Точнее, думаю, что решила это она. Окончательно и безоговорочно. И Данилевский ушел в эту надежную, простую жизнь. И я его понимаю.
– Мам, папа спрашивает, на какой вокзал мы приезжаем?
Я укоризненно посмотрела на Катьку.
– Ты не знаешь?
– Ты говорила, вроде мы через Ригу обратно поедем…
– Ни на какой вокзал мы не приезжаем. А вообще на Белорусский.
Вот это логика Весов, от которой можно повеситься. Я не любитель астрологии, но никуда от нее не деться. Когда я говорю «нет», то больше всего на свете в следующий момент я хочу сказать «да».
– Так что ему сказать? – продолжала шептать Катька.
– Для начала не шепчи, он подумает что-нибудь не то, якобы у нас какие-то секреты…
Я много лет тещу себя тем, что стараюсь, изо всех сил всегда стараюсь, чтобы Данилевский вдруг не заподозрил, что у меня кто-то появился. Друг, товарищ, больше чем товарищ… Почему? Не знаю. То ли вру себе в самой-самой глубине души, что я ему хоть как-то, хоть каким-то боком еще нравлюсь, то ли боюсь, что последуют карательные меры в отношении Катьки, финансовые в первую очередь…
– Мам, что говорить? – громко спросила Катька.
– Давай мне трубку. – Я взяла у Катьки телефон и сказала как можно дружелюбнее и спокойнее: – Пап, привет!
– Привет, душа моя, – тепло ответил мне Данилевский. – Что там у вас? С ума сошли?
– Нет, просто… – я подмигнула Катьке. – Хотим еще подышать морем… Погода отличная…
– Ох, ну вот, а я как раз уезжаю… Не увижу, значит, ребенка до сентября…
Данилевский никогда не говорит «мы». Старательно следит за речью. Щадит мои чувства. И я ему очень благодарна за это. Десять лет – как одно мгновение. Это вовсе не срок. Не люблю больше? Разлюбила совсем, до самого-самого конца? Думаю, что да. Почти точно, почти совсем.
– Ну оставайтесь, догуляйте, погода-то вначале была плохая. А сейчас купаетесь?
– И купаемся, и на концерты ходим!
Концерты Данилевского интересуют меньше, поэтому он вежливо поддакнул, поинтересовался, хватит ли у нас денег догулять литовские каникулы, и попрощался.
– Все, остаемся еще на два концерта, ты поняла?
– Ма-а-ам… – ахнула Катька. – Спасибо! – И бросилась меня целовать.
– На