Сбор грибов под музыку Баха. Анатолий Ким
была бы измениться. И человеческий мир надо было бы возвести на ступень выше, чем он есть, чтобы несомненно поверить тому, что такое действительно возможно.
ТАНДЗИ (вскрикивает). Почему не поверить? Почему невозможно? Ведь все, что я исполнил в Англии, в доме маэстро, он сам записал, держа микрофон перед инструментом, на котором я играл! Иногда там, на кассете, вы могли даже слышать, как дышит мой учитель! Он курил, у него было хриплое дыхание.
ТИНА. Конечно, моя госпожа была красавицей, а я была некрасивой. Она была графиней, очень богатой, а я была простая филиппинка и совсем небогатая. Меня выписали с острова Боракаи в Рим, потому что я была дешевая прислуга. Ну вот, при всем этом, скажу я вам, у меня тоже было кое-какое счастье в жизни. Скажем, в том, что была я некрасивой… Не окажись я такой, окажись красивой – да меня тут же отослали бы в Манилу, в портовый район, и сделали бы из меня проститутку! А так – я прожила восемнадцать лет в доме графини, на виа Коммози, и мне было хорошо. А потом, когда я вернулась на Филиппины и снова стала жить в своей деревне на Боракаи, мне даже никто не верил, что в Италии я ездила на рынок с шофером, что он таскал за мною корзину, что бывали приемы, на которые заявлялось человек по сто, и тогда мне давали в помощь еще пятерых, и я всеми командовала и за все отвечала.
ОБЕЗЬЯНА РЕДИН. Хриплое дыхание действительно прослушивалось в некоторых местах пленки!
ТАНДЗИ (радостно). Вот видите!
РАФАЭЛЛА. Мальчик, мы верим, что это ты играл, что дыхание твоего учителя парило над твоей музыкой, словно бережно опекая ее. Он занимался с тобой особым, небывалым способом, безо всякой нотной грамоты и без всякого обучения исполнительской технике. Ты овладел игрой, не зная даже, как какая нота называется, не зная, что надлежит сделать, чтобы звук инструмента получился живым, сочным, исполненным глубины. Тебе никто ничего не говорил, не объяснял. Ты только слушал то, что играл маэстро, и смотрел при этом, что происходило с его правой рукою, с левой – и затем все это мог уже воспроизвести на инструменте.
ТАНДЗИ. Все так и происходило, графиня.
РАФАЭЛЛА. Несомненно, ТАНДЗИ! Но чтобы все так происходило, надо было предварительно уметь играть, очень и очень хорошо играть. Понимаешь? Великолепно уметь играть. Чтобы с первого раза повторить вслед за учителем тот или иной пассаж клавирного концерта – для этого ученик должен быть на таком уровне, когда нет уже никаких проблем с исполнением. Воспроизвести звук определенного музыкального качества – это непросто, мой мальчик. Расстояние между кончиком пальца и клавишей, которой палец касается, у каждого музыканта как бы свое – в том существует огромная разница! И чем большее пространство, наполненное таинственными чувствами, преодолевает палец музыканта, тем насыщеннее и красивей получается звук. А самый короткий, самый примитивный путь пальца к моменту соприкосновения его с клавишей дает звук тупой и мертвый, страшный своим внешним сходством с музыкальным звуком. Так призрак человека страшен, когда он похож на существовавший оригинал.