Сбор грибов под музыку Баха. Анатолий Ким
сокровенную сторону своего бытия: показала свои несметные грибы и выделила ему мирное время для охоты на них.
Время это совпало с тем в жизни музыканта, когда ворвался в нее СЕБАСТИАН БАХ, подобно титаническому вихрю, и все вокруг закружил, наполнил собою, все остальное в жизни вытеснил и подавил. И не знал бедный музыкант, то благо великое наступило или пришла его великая скорбь. Как раз в те печальные и беспокойные дни разгорающейся любви к беспредельной музыке Баха приохотился Редин ходить по грибы. Началась его охотничья страсть в березовых лесах Подмосковья, продолжилась в сосновых борах заповедной Мещеры.
Захватившая его грибная страсть – пуще неволи – контрапунктно сочеталась в нем с маниакальной жаждой слышать все новую музыку Баха. И он выходил на грибную охоту, захватив с собою японский магнитофон «Сони» и наушники. Часами блуждая по незнакомым углам знаменитых Жилевских лесов, прослушал он «Страсти по Матфею», «Си-минорную мессу», а также и клавирную музыку.
Весь захваченный могучим чувством истины и бессмертия баховской Гармонии, Редин тогда не придал никакого значения исполнительской стороне музыки. Переполненному ее духом, ему было не до ее физического осуществления. И образ исполнителя, молитвенно склоненного над инструментом, ни разу не возникал в его воображении.
СЕБАСТИАН БАХ. Мои клавирные сочинения предназначались прежде всего для удовлетворения высочайших требований хорошего исполнителя. Я сам был прежде всего исполнителем, а потом только сочинителем. И напрасно думают те, что слушают мои опусы, что сами ноты имеют для меня большее значение – больше той звучащей музыки, которую непосредственно воспроизводит, в некое заповеданное время, на инструменте музыкант-исполнитель.
Воспитанный в вере в Господа нашего, я никогда не считал себя творцом музыки. Творцом был Он, а я – всегда только исполнителем. И когда Ему было угодно, он насылал на меня тему, одарял мелодией, раскрывал мне гармонию, а я только усердно записывал все это на бумагу. Я исполнял угодную для Него работу, которой Он и обучил меня. Поэтому я не велик и не мал – я был как раз таким, какому была под силу эта работа, Им порученная мне. И, слушая мои сочинения, не забывайте, что вы слышите истинную музыку, которая лишь прошла через мою душу да теперь выпала на кончики пальцев исполнителя. Так влага летней ночи, роса, к утру выпадает на траву.
Тише, не расплескайте свое внимание, прислушайтесь! Неужели вам не ясно, Кто насылает на нас музыку, Кто является истинным композитором? И не надо ни славословить, ни проклинать меня. Если кто-нибудь ревниво и самолюбиво попытается сопоставить меру своих возможностей с музыкой СЕБАСТИАНА БАХА – это не будет иметь никакого отношения ко мне. Ревнивец только лишь обретет печаль сердца да скрежет зубовный, потому что он будет соревноваться не со мной, а с моим Господином.
МОРИ. Винить музыку – а в данном конкретном случае музыку Баха – в том, что она разрушила личность и довела до безумия человека, не приходится. Потому что я понял, когда впервые