Ненужная кукла. Андрей Андреевич Храбрый
– его трусоватый подчиненный.
Вот прямо сейчас она по своему обычаю наносит всякие умывалки на лицо, тщательно натирает каждый кусочек кожи нежными подушечками пальцев, – трогать ее нельзя, иначе капризное настроение ее обрушит к черту доброе утреннее начало.
Кровать еще держит тепло наших тел. Она скоро остынет, буквально минут через пять, даже меньше, из-за сентиментального моего характера мне отчего-то жаль накрывать ее толстым покрывалом и приводить в порядок. Набрасывая плотную темную ткань на светлое постельное белье, я будто хороню заживо нежные, легкоранимые пережитки ночи, и истошные вопли, доносимые из-под покрывала, как из-под земли, с еще не проросшей свежей зеленой травой, кинуться преследовать меня до самого конца дня, пока вечером я наконец не сорву крышку гроба постельного белья. Уже остывшего и брошенного.
До ушей будто бы доносятся первые отдаленные вопли с нотами отчаянной мольбы, но руки мои все равно держат покрывало наготове…
Совсем скоро нагрянет дневная песчаная буря мучений – ожидание вечера с его теневой прохладой, исцеляющей расплавленные дневной леностью мозги. Чем мы займемся – без понятия, мне хочется, безумно хочется закрыться ото всего мира нашей квартирой, но ведь это только я неутолимо соскучился, изголодался, не насытился, Даша же всего лишь продолжает жизненный цикл, солнце мира нашей любви для нее не угасало, это только я лицезрел его закат, а значит, ее строгость, ее власть ни за что не уступят моим прихотям. И разница эта только оттого, что передо мной кукла, с которой ничего и не случалось, она лишь аккуратно по чужой воле взялась отыгрывать чужое, продуманное создателем наперед, будущее, не имея за спиной никакого прошлого. Ее ощущениям недоступен истязающий провал того самого разрыва, она сразу же, как по команде, взялась за повседневность, обыденность. Это только я по человеческой природе сохранил в памяти минуты, часы, дни, которые ушагали прочь от меня, это ведь только на моих плечах тяжелый груз патологических пережитков. Нам не стоит весь день торчать дома – она этого не вынесет.
Выпив чашку кофе почти что в одиночестве – она будто прикрывалась белым стеклом от всего и мира и от меня тоже, пряча глаза, нос и губы, всматриваясь в черную гущу, – Даша проскользила к окну:
– Пасмурно, хотя дождь не обещали. Впрочем, погода сегодня хорошая.
Нет, это не намек, это оборвавшаяся фраза, предвестник… Голос ее… На секунду мне вдруг почудилось, что он ни за что больше не прозвучит в этой опустевшей квартире. И вот я вновь слышу эту мелодию. Тонкую и немножко суровую. Женственную. Меня бросает в дрожь. Я незаметно щипаю себя за бедро: точно не сон? Еще вчера утром…
Опьяненный, я упускаю утверждение, что на улице пасмурно, хотя небо почти что чистое. Светло-желтые лучи украшают кухню…
– Даже не знаю, куда и идти. На весь день не хочу. Такое предчувствие, – продолжает она после короткой паузы, – будто голова вот-вот расколется. Оно как грозовой фронт, вдали грохочет, а настигнет вот ли меня – без понятия.
Я