Сибирский папа. Наталия Терентьева
Ты же в Сибири, Маша. Поездим, посмотрим красивые места.
– Я через два дня улетаю.
– Это мы еще посмотрим, – подмигнул Сергеев. – Садись. Вот этот танк – мой.
Его машина на самом деле больше всего была похожа на огромный красивый танк, чистый, блестящий. Если бы танки бывали такого цвета – молочного шоколада. Понятно… Что-то становится понятно… И еще больше непонятно. Я взглянула на Сергеева.
– Вы разбогатели, да? А чем вы занимаетесь?
– Так я же говорю: продал одно, купил другое, так и понеслось, – засмеялся он. – Ну да, наверное, это можно так назвать. Разбогател, размордел, ты это имеешь в виду?
– Я только две ваши фотографии видела, – честно сказала я. – Я точно не знаю, какое раньше у вас было лицо. Мне кажется, вы были гораздо худее и с усами.
Сергеев крякнул.
– Ясно. Валюша постаралась. Ладно. – Он снова быстро провел рукой по голове. – Да, Маша, я обеспеченный человек.
– Почему все-таки у меня мамина фамилия? – решила я вернуться к самому важному. Потому что пока я так ничего и не узнала.
– Валюша так решила, уже тогда сомневалась, когда тебе было две недели… Я в загсе, где мы тебя записывали, удивился, но ничего поделать не смог. Валюша четко сказала: «Тобольцева». – Он улыбнулся и провел по моему плечу. – Ты будешь садиться в машину? Пешком уже не успеешь. У тебя же в два конференция? Я всё узнал, не удивляйся. И даже знаю, в какой гостинице вас поселили. Садись. Я тебе всё расскажу. Надеюсь, Валя не будет против, раз уж она тебя сюда отпустила.
– Я сама поехала. Мне девятнадцать лет.
– Послезавтра будет двадцать, – кивнул Сергеев. – Я в курсе. Я каждый год выпиваю за твое здоровье.
– И никогда не поздравляете меня.
– Мы так договорились с Валей. Что я не лезу. Я уверен, что это было абсолютно неправильное решение, но не я виноват, что так всё получилось. Лучше бы она тебе всё сама рассказала. Пристегнись. У вас есть машина? – без перехода спросил он. – Вы вообще как живете? Нормально? Ученые бедствуют же теперь. Родители продолжают заниматься наукой?
– Да, защищаются оба скоро. Докторские дописывают. Мы хорошо, нормально живем. И машина у нас есть.
Зря даже он такой вопрос задал, так снисходительно это произнес: «вообще как живете?»
Я, пожалуй, в такой машине еще никогда не ездила. Внутри салон был обит светло-кремовой кожей, все управление было компьютерное, на поворотах машина попискивала, словно что-то комментируя, и когда Сергеев парковался около университета, машина вдруг на самом деле заговорила, помогая ему правильно встать. В салоне машины пахло какой-то чужой жизнью, и мне эта жизнь активно не нравилась. Как не нравилось пока всё. Весь мой мир на глазах стал рушиться и разъезжаться по швам. И собрать воедино всё в цельную хорошую картинку у меня не получалось.
На конференции у меня было выступление. Я с трудом смогла сконцентрироваться и рассказать то, что я готовила заранее. План выступления у меня с собой был, в телефоне, отпечатывать свой небольшой доклад я не стала,