Сибирский папа. Наталия Терентьева
когда заходит разговор о проблемах экологии, к предмету относятся совершенно небрежно, полагая, что они занимаются наукой, а я – ерундой, «помоечной темой».
Индусы говорили по-английски, но с таким непонятным акцентом, что я сначала растерялась, но помогла Байхэ, которая начала переводить с индийского английского на китайский, для своих соотечественников, и еще на русский… Мы смеялись, к нам стали подходить другие ребята и тоже смеяться, просто потому что мимо пройти было невозможно.
Постепенно вокруг нас собралась большая группа людей, девушка-индианка забралась на стол и громко, отчетливо сказала что-то на хинди и сама перевела на английский: «Давайте продолжим!» При всей моей нелюбви к «ценностям» американской субкультуры, я понимаю, что проще всего общаться с миром на этом элементарном языке. Все согласились, крикнув «Да!» на разных языках, причем так бурно, что к нам уже направились охранники. И мы решили продолжить наш разговор в парке, потому что в большую поточную аудиторию, где у нас только что проходила конференция, начали стягиваться абитуриенты на консультацию. Несколько человек задержались около нас, видя, как весело мы смеемся. Возможно, так и должно образовываться мировое правительство – а не в бункерах, тайно от всего мира, и не в тот момент, когда на Земле произойдет катастрофа, и, кто выйдет вперед и скажет: «Я главный», тот главным и будет. Пока его не съедят те, кто будут сильнее или хитрее, чем он.
Мы пошли в парк, располагавшийся неподалеку. Я шла с некоторым сомнением, потому что хорошо знала наши законы – вряд ли кто-то разрешит нам такое несанкционированное мероприятие. Порядка пятидесяти молодых людей, разных национальностей, шумных, энергичных, собираются в одном месте, чего-то требуют… Пусть даже у нас требования очень хорошие и правильные. Еще мне мешала мысль о том, что где-то сейчас рядом меня ждет Сергеев. Что ему сказать?
Гены и Кащея почему-то не было видно. Кащей, скорее всего, собирал всю нашу делегацию – это у него получается лучше всего, он прирожденный администратор. Всё, что можно делать по формальному признаку, он делает хорошо, если, конечно, не хандрит. Тогда он вообще ничего не делает, и все дела сыпятся. Однажды я попробовала поговорить с ним насчет этого. Он лишь пожал плечами: «Так я же русский человек. Непредсказуемость и свободолюбие – мои главные качества». Странно, вот я тоже русский человек, но у меня совсем другие главные качества, либо я пока не умею их анализировать.
Сергеев, о котором я только что подумала, позвонил мне, словно услышал мои мысли:
– Ты еще занята?
– Да, у нас продолжается конференция, но на улице.
– Звони, когда освободишься.
Удивительное чувство. Мне кажется, я так хорошо знаю его голос… Просто забыла его. И вспомнила.
Меня схватили сбоку, я обернулась, увидела страшно довольного Гену. Он включил музыку в телефоне и пытался на ходу впихнуть мне в ухо наушник, второй был у него.
– Ген, – я отвела его руку, – сейчас некстати.
– Да