Земля чиста, вода светла. Ольга Апреликова
одинокая девчонка!
– Тебе можно гулять, где захочешь? – скорей спросил он, чтоб скрыть жалость. – А то ты на этих качелях – как канарейка в клетке!
Глаза девочки стремительно наполнились слезами. Она отвернулась:
– Потому что так надо…
– Не надо, – он протянул ей руку. – Изменить можно все. И не реви. Царевны не ревут. Лучше покажи мне свой сад.
Помедлив, она подала ему холодную ладошку. Он заметил, что выше запястий кожа ее покрыта золотыми, утекающими выше под рукава, сложными узорами. И эти узоры вроде бы переливаются и меняются, переползают, как живые:
– …Ой!
– А, не бойся, – она отняла руку. – Видел у братьев браслетики на руках? То же самое. Только я вся такая.
– …С ног до головы?
– Ну да.
Он невольно представил худое нежное тельце под белым платьем, все покрытое золотой живой сеткой узоров – из глаз вышибло слезы, будто кто-то с размаха ударил по лицу. Кое-как он укрепился, вытер слезы:
– …А зачем?
– Волшебство, – она растерянно хмурилась. – С этим я быстрее думаю и больше замечаю. Ты хотел посмотреть сад?
Они спустились к деревьям. Некоторые цветы и травы вдоль дорожки казались золотыми. Он присел: правда. Но они ведь живые? А вот серебряная травка, вот – медная. Растения гибкие, живые. Качаются от ветерка так же, как и простые зеленые травинки рядом. В золотых цветах, над которыми гудели медленные пчелы, посверкивали красные и синие камешки – что, тоже живые?
Он вспомнил, что у мамы дома есть во дворах замка секретный садик: там росли молоденькие деревца, в листьях которых тоже роились золотые узоры. До этого мига он думал, что мамино волшебство причудилось. Нет. Он даже вспомнил, что мама говорила: «Вот это смородина, а тут – яблоньки, смотри, какие красивые, с искорками»…
– Хочешь персик?
Она протягивала тяжелый плод. Он встал и взял: от тепла ладоней под пушистой кожицей персика тут же проступили переливающиеся узоры.
– Ты хочешь, чтоб я съел волшебство? И что со мной будет?
– Станешь чуточку быстрее соображать.
Он растерянно огляделся. Заметил, что по зеленым листьям деревьев то и дело, посверкивая, пробегают мерцающие узорчики. По нагретому солнцем бочку неспелой груши, свисавшей с ветки в метре от него, тоже ползли золотистые червячки каких-то знаков. Посмотрел на сестру: показалось, что ее золотистые, туго заплетенные тонкие косички жутко шевелятся.
– Почему я должен тебе доверять?
– Я просто хочу тебе помочь. Отец говорит, что, хотя мы все еще дети, а ты так вообще катастрофически мал, – времени почти не осталось.
– В каком смысле?
– Говорит, пора принимать решение…
– Какое?
– Кто станет его преемником. И я… Боюсь за тебя. И за братьев. Либо они будут состязаться друг с другом… И с тобой… Либо их пошлют в лабиринт, – она посмотрела на землю и вздрогнула. – А оттуда… Вернутся не все. Поэтому… Лучше никому вовсе не заходить в него.
Он