Судьба калмыка. Анатолий Григорьев
кинулся к нему Вовка.
– Божачка ты мой! – закрыла рот в испуге Маришка. – Утонешь, сыночек!
– Не утону, а этому твоему Толичеку точно щелбана дам.
– Мама, а Вовка тоже умеет корзинки плести – не унимался Толька, – а Колька уже две выменял не четыре яйца. Мы три съели, а одно тебе оставили. Вон на окошке лежит.
– Милые вы мои детки, голодуха уже на болото вас загнала. Прошу Христом Богом вас, не ходите к болоту. И кто знает, какие эти калмыки, как бы худа не накликали. Милиция затаскает.
– А че, мам, милиция? Милиция давно знает, что там калмыки живут.
– Приедут, заберут кисти и корзинки, покричат, сунут какую-то бумажку и уедут.
– А чаво ены им кричат?
– А нельзя здесь жить, не положено, спекуляцию разводите. Ну, старухи соглашаются, выйдут из землянки, сядут в сторонке и ждут, пока они уедут. Милиция уедет, они опять назад приходят. За кисти да за корзины, они хоть картошки или чего-нибудь выменяют, а так у них все отберут.
–Ой , бедные люди! – вырвалось у Маришки. – Ходим к ним, отнесем картошин хоть пять.
– не, мам, они седня хорошо выменяли. И картошку. И лук.
– Нас даже угощали! – опять выкрикнул Толька.
– И вы ели, не заразно?
– Мам, это такие же люди, а картошка печеная в костре у всех одинакова.
Маришка о чем-то думая осматривала избу.
– А спят они на чем? Холодно ведь на дворе.
– Спят на сене, травы надергали, насушили. Вот и спят.
Она нашла старенькую дерюгу, смотала в комок и глядя на ребятишек сказала: Хадим отнесем им.
– Пошли. Давно бы было надо им дать чего-нибудь из тряпья, да все боялся тебе сказать, что заругаешь. А они старухи хитрые стали, наплетут корзин, кистей навяжут и на болоте в кустах спрячут. Когда надо отнесут обменяют, милиция приедет, а у них в землянке ничего нет. Поругаются и уедут.
Маришка с ребятишками пошла через огород к землянке.
– То-то вижу, тропинка через огород прямо к землянке ведет. Часто тут бываете?
–Бываем, – затараторили ребятишки.
Вовка снял верхнюю жердину из изгороди для матери. Подойдя к землянке, они увидели небольшой костер, над которым висело помятое закопченное ведро с деревянной крышкой. У задней стенки виднелись очертания полулежащих людей. Вход в землянку наполовину от низа был завешен мешковиной.
– Менга! Байса! Мендуть! – несколько раз произнес Вовка. Полог зашевелился и откинулся с одной стороны, и показалась небольшого росточка сухонькая старуха в меховой шапочке с трубкой во рту. Вечер был лунный , и она подслеповато щурясь оглядывала пришельцев. – А-а! – лучисто засветилось лицо старухи.– Мендуть – Здраста, Вовика! И тыча пальцем в каждого пацана она перечисляла: -Колика, Толика. Потом ткнула в себя трубкой, вынутой из беззубого рта – засмеялась. – Менга! Ребятишки тоже радостно засмеялись. Потом старуха указала на Маришку: – ЭЭж, эк?
– Ага,