Не та жизнь. Иона Фридман
был и остается большой фантазер. В Шереметьеве был тогда, уже после прохода таможни, балкон, с которого можно было в последний раз помахать ручкой провожающим. Я тогда еще курил, как все курили, и еще можно было везде курить. И вижу, что забыл спички. Тогда мой друг, ничтоже сумняшеся, кинул мне снизу коробку спичек. Потом он всем рассказывал, что передал мне в этой коробке микроплёнку. За такое дело можно было и без микроплёнки угодить. Тем же рейсом должна была лететь семья, с которой я пересекся в ходе бумажной волокиты: старик, бывший американец, из простаков, приехавших в тридцатые годы, жена намного моложе, раньше работала на химическом заводе, за нее и зацепились, и шестнадцатилетний сын. Они оставили квартиру, послали морем багаж, и вот их сняли с рейса в последний момент. Я о них потом читал. Такие были времена.
Б.Ш. вовсе не лгун. Он просто рассказывает о том, что происходит в одной из альтернативных вселенных. А может быть, настоящая суть дела как раз в альтернативных вселенных и лежит. В «колбасе» они представлены предпоследней главкой под названием «Множественные суды», где, «вместо свидетелей, выступающих установленным порядком и, в страхе за свою индивидуальность, изрекающих единственную, словно правда, личную свою ложь, крутится рой безответственных призраков, и каждого надо выслушать, сколько бы раз разное он ни говорил, и каждого, переименовав в обвиняемого, осудить, и снова выпустить на постылую его свободу для новой лжи».
Хватит, попробую всё рассказать по порядку, разве что иногда отвлекаясь. Воспоминания тем и хороши, что, в отличие от реальности, можно путешествовать во времени во всех направлениях. Но прежде, чем начать, скажу, почему я вообще принялся за эти мемуары, не приди эта проклятая корона, у меня бы до них руки не дошли. Было много планов на 20-й год. В мае в Нью-Йорк, к нашему бывшему студенту, сделавшему там блестящую карьеру; уже был билет, расщедрились, купили мне economy premium. Летом, с русскими друзьями и коллегами, тоже мне в дети годятся, и их женами в Иркутск на конференцию, я и в Столбах не бывал, а потом вместе на Байкал. В свое время я все это упустил, дальше Академгородка на, как его там называли, *бском море не залетал. А осенью к китайцам в Ханчжоу, там я даже считался одним из организаторов workshop’а, хотя всю работу делал бывший мой пост-док, теперь профессор в тамошнем филиале моего Техниона, молодым надо набираться опыта в таких делах.
Так вот, сами понимаете, все пошло к чертям. Я не выхожу из дома, не могу дышать через маску, жена приволакивает продукты, готовит она здорово, в обоих смыслах, но что делать? Не все же оперы стримить. Студентов у меня здесь больше нет. Кончил математическую книгу-учебник, половина которой давно валялась в заначке, написал биофизическую книгу-обзор, издал обе, с цветастыми компьютерными иллюстрациями, что дальше? Пытался продвинуть одну «гениальную» идею и, конечно, ничего не вышло, поздно в мои годы. Корона у нас вроде почти прошла, но, если