Обыкновенная история. Иван Гончаров
в тексте романа лейтмотивом, знаком наивной сентиментальности, расстаться с которой, как и с экзальтированным представлением о любви и дружбе, обязан взрослеющий человек в обстановке требовательной к нему, испытывающей его на способность взросления столичной жизни.
Адуев-дядя, рационалист и прагматик, противник провинциально-сентиментальных «душевных излияний» и «вдохновенного ничегонеделания». Он пытается воздействовать на племянника и словом, и собственным примером, у него своя сурово-рациональная «система» воспитания, юному «идеалисту» он внушает, что необходимо или следовать требованиям «положительного века», или в столице ему нечего делать и остается вернуться в деревню, обзавестись женой и «полдюжиной детей» и мирно доживать помещиком в Грачах. «С твоими понятиями, – говорит племяннику Петр Иванович, – жизнь хороша там, в провинции, где ее не ведают, – там не люди живут, а ангелы …. Да еще такие мечтатели, как ты: водят носом по ветру, не пахнет ли откуда неизменной дружбой да любовью… В сотый раз скажу: напрасно приезжал!».
Александр не может ответить на вопрос дяди, зачем он приехал в столицу. Он способен лишь повторять звучащие «дико» (в остроумной подсветке дядюшкиной и авторской иронии) фразы о пользе, «которую он принесет отечеству», о том, что его влечет «жажда благородной деятельности», что в нем «кипит желание уяснить и осуществить», он пишет стихи и верит в бескорыстную дружбу и вечную любовь, но он не подозревает, что в Петербурге, по словам дяди, надо делать «карьеру и фортуну».
Старший Адуев, конечно, предшественник Штольца, героя-антагониста Ильи Ильича Обломова во втором гончаровском романе. Структурно второй роман во многом повторяет первый, в обоих случаях два центральных персонажа представлены антиподами. Петр Адуев, как позднее Штольц, – человек уравновешенный, не склонный к фантазиям и игре воображения, чуждый рефлексии и сомнений в себе. По своей жизненной философии он – позитивист, человек дела, активного действия. Более того, он – буржуазный деятель новой эпохи, в известном смысле, первопроходец, смелый зачинатель новых для феодальной России форм деятельности.
Стоит напомнить, что замысел «Обыкновенной истории» и «Обломова» возник у Гончарова почти одновременно – в середине 1840-х годов. В статье «Лучше поздно, чем никогда» (1879) писатель дал собственное определение общему для двух романов конфликту праздной мечтательности и трезвой деятельности: «И здесь – в встрече мягкого, избалованного ленью и барством мечтателя-племянника с практическим дядей – выразился намек на мотив, который едва только начал разыгрываться в самом бойком центре – в Петербурге. Мотив этот – слабое мерцание сознания, необходимости труда, настоящего, не рутинного, а живого дела в борьбе с всероссийским застоем. … Представитель этого мотива в обществе был дядя: он достиг значительного положения в службе, он директор, тайный советник, и, кроме того, он сделался и заводчиком. Тогда, от 20-х до 40-х годов