Самая желанная. Мэри Джо Патни
самой. При ней сейчас только небольшая мягкая сумка, висевшая на плече. Свой дорожный сундук Мадлен оставила на постоялом дворе в Лейберне – приближалась снежная буря, и если бы она стала дожидаться другого транспорта, более вместительного, то могла бы застрять на несколько дней среди незнакомых людей. А больше всего на свете ей хотелось умереть среди друзей.
Мадлен плотнее запахнула на себе подбитый мехом плащ, и почему-то ей снова вспомнился разговор, состоявшийся у нее с овдовевшей сестрой. Когда-то они были подругами – до того как Мадлен с позором покинула родной дом. Редкие письма, которыми обменивались сестры, были весьма сдержанными и касались только деловых вопросов, но Мадлен думала, что за прошедшие годы она послала домой вполне достаточно денег, поэтому могла рассчитывать на теплый прием по возвращении. Изабель рано овдовела, и если бы не деньги, которые посылала Мадлен, то ей и ее четверым детям пришлось бы туго.
Изабель открыла дверь – и замерла при виде младшей сестры. Удивление, написанное на ее лице, быстро сменилось гневом. Всего несколькими фразами, сказанными злобным тоном, Изабель Вульф ясно дала понять: хотя она милостиво принимала от сестры деньги, она не допустит, чтобы ее дети жили под одной крышей со шлюхой.
Ее последние слова все еще звучали в ушах Мадлен: «Ты сама постелила себе постель, и в ней лежал целый легион мужчин».
Мадлен никогда бы не подумала, что слова могут так больно ранить. Впрочем, ее никогда раньше и не называла шлюхой родная сестра. Только теперь, когда надежды больше не было, она осознала, как горячо надеялась на то, что найдет здесь убежище. Ее отчаяние и боль были так сильны, что она могла бы рухнуть на землю прямо на том же месте, если бы импульсивное желание бежать отсюда не оказалось сильнее.
Она могла бы за деньги найти себе пристанище в одном из других домов, но в этом не было смысла. Зачем покупать себе еще несколько месяцев жизни в окружении чужих людей, которые ее не любили?
Мадлен перекинула через плечо ремень сумки и пошла дальше – вверх по склону холма, по неровной тропинке, бежавшей вдоль ручья до верхней части лощины. Она ходила по этой тропинке в детстве, когда хотела сбежать от домашних дел; тут, в безлюдной долине, можно было часами сидеть, мечтая о жизни за пределами Клеведена. И будет вполне естественно, если сейчас она в самый последний раз пройдет по этой же тропинке.
Когда стены коттеджей остались позади, ничто уже не защищало ее от резкого ветра – ледяные снежинки били в лицо и, кружась, опускались на побелевшую землю. Прошло много лет, но Мадлен узнавала влажную тяжесть в воздухе – было ясно, что буря усилится, и это могло отрезать графство от внешнего мира на несколько дней или даже недель.
Мадлен слышала где-то, что замерзнуть – безболезненный способ умереть, но вернулся ли кто-нибудь из могилы, чтобы это подтвердить? Мадлен невольно улыбнулась: было приятно, что чувство юмора все-таки не покинуло ее. Глупо было надеяться,