Франция. Магический шестиугольник. Татьяна Щербина
банк снимает деньги с клиента «за обслуживание карты», а деньги держат на другом счете, куда идет процент: в результате ты ничего не теряешь).
За неделю быт заел даже меня. В метро каждый день прерывается движение, некоторые станции закрыты по месяцу на ремонт, тротуары то там, то сям стали напоминать российские. Париж привык быть городом эталонным, поэтому там ничто не ветшает: любую царапинку сразу подкрасят, деревянные лестницы в старых домах и по сей день как новенькие. Так что когда я говорю о деградации – это относительно того, что было еще несколько лет назад. Впрочем, есть и другое сравнение – с Москвой. Она становится неуклонно лучше, и возможно, в чем-то мой взгляд стал более критичным именно потому, что здесь хамство почти исчезло, а пожаловаться можно разве что на пробки. Когда-то в Париже в часы пик они казались мне ужасными, но сейчас в сравнении с Москвой по Парижу ездить – одно удовольствие. Я спросила Везьян, не произошли ли ухудшения в городе из-за того, что Жак Ширак (она написала о нем книгу) перестал быть мэром, в его эпоху город был идеален. Она сказала, что безусловно нет, поскольку это происходит по всей Франции и, с ее точки зрения, связано с политикой социалистов. В годы моей парижской жизни президент (Франсуа Миттеран) был социалистом, а правительство и парламентское большинство – правыми. Теперь ситуация ровно обратная. Да и в отличие от эпохи Миттерана, когда правые и левые жестко спорили, Ширак не становится в оппозицию к правительству.
Общее моральное состояние французов, у которых сегодня не оспаривают разве что винную пальму первенства, можно понять.
Социалистический элемент есть почти во всех западных странах: это высокая социальная защита нуждающихся, огромные пенсии и, соответственно, красивая старость, возможность бесплатной медицинской помощи и образования, социальное жилье. Во Франции несколько лет назад оказалась даже такая дыра в медицинском страховании (оно обеспечивает всё, включая дорогостоящие операции), которая равнялась годовому бюджету страны. Социальная защита высокая, а заработки ниже, чем в Германии или Люксембурге, не говоря уж об Америке, и налоги высокие: богатые кормят бедных. Но грань эта очень тонкая, чуть перейдешь ее в одном направлении – получишь «звериный оскал капитализма», в другом – орвелловскую звероферму.
Есть и моральный фактор в том, что Париж переживает не лучшие времена. По словам самих же французов, они привыкли к роли европейской столицы: искусство, мода, вина, сыры, названия улиц и городов, которые знает весь мир, и, скажем, если место французского языка в качестве международного давно уже занял английский, до недавнего времени люди культуры во всем мире еще изъяснялись по-французски. «Удара» по винам, наверное, не сможет нанести никто – такого их разнообразия и высокого качества, как во Франции, больше нет нигде. Стоят они на порядок дешевле, чем в Москве. По искусству удар нанесен уже давно, еще прежнее, правое, правительство пыталось его защитить, создав пункт «exception culturelle»