Франция. Магический шестиугольник. Татьяна Щербина
наладились летать в разные страны. Устрицы ведь почти не хранятся, поскольку их едят живыми. Устричники немного разбогатели и построили себе хорошие каменные дома подальше от места работы – океана. А дачки оставили – туда их городские дети приезжают на уикенд, для того самого «выпадения из страны». Кругом сосны, песок и вода.
Город же Аркашон, тоже стоящий на океане, – один из самых статусных французских курортов, как Сен-Тропе на Лазурном берегу. Он расположен в бухте, поэтому куда ни пойдешь, всюду придешь к воде, и никогда не штормит. За ним, если двигаться по Серебряному берегу в сторону Пиренеев, – удивительное природное явление: Дюна. Дюн здесь много, ветры, не допущенные в бухту, бушуют, вырвавшись в открытый океан, с особой силой, но эта дюна так и называется – Дюна с большой буквы, целый Монблан песка, который может покорить каждый. Местечко называется Pyla-sur-mer, здесь несколько маленьких домашних гостиниц, где можно отдохнуть вполне по-деревенски.
Город же Аркашон, тоже стоящий на океане, – один из самых статусных французских курортов, как Сен-Тропе на Лазурном берегу.
Аркашон и Пила относятся к департаменту Ландов – это самый большой лесной массив Франции. В столице Ландов Мимизане я однажды чуть не утонула, настолько внезапно там поднимаются сильные волны. И весь пляж состоит из дюн, на которых любят кувыркаться дети, зарываясь по шею в песок. Мимизан хоть и столица Ландов, ничего особенного в нем, кроме дюн и катания на волнах, нет. Он был разрушен во Вторую мировую войну и стал похож на спальный район. Типовые застройки и никаких скидок на туристические прихоти. Так было в 1993 году, когда я впервые попала на Серебряный берег. До Мимизана я добралась только в 11 вечера и страшно хотела есть. Выяснилось, что всё закрыто, кроме одного летнего кафе, где меня обслуживали с явным неудовольствием, и официантка бросила: «здесь вам не три звезды Мишлен». Я тогда даже не знала, что это за звезды такие.
В принципе, вся Франция, кроме самых крупных городов или международных центров, живет по одному и тому же гастрономическому расписанию: кофе с круассаном на завтрак до 10 утра, обед с 12 до 14, ужин с 19 до 21 часа (в Париже с 20 ч. и при желании до утра). Пытаться что-нибудь съесть в три часа дня бесполезно. В одном местечке, куда я добралась именно в три и выпрашивала хоть кусок хлеба, служители кафе смотрели на меня как на ненормальную и готовы были вызвать психиатра: «Есть в три часа дня? Вы в своем уме?». Потому в городах и местечках сугубо внутреннего французского пользования надо либо смириться с графиком, либо в них не останавливаться. И нигде во Франции ни водки с утра не нальют, хоть тресни, ни пива. Во Франции, потребляющей алкоголя на душу населения, кажется, больше всех других стран, алкоголик – явление редкое, равносильное бомжу и обществом отторгаемое. Пьют вино – за обедом и ужином все, включая подростков, некоторые любят на аперитив 25 г водки (в ресторанах это называется «порция») или стакан пива (250 г), на дижестив, после ужина – рюмку коньяка, коктейль, кальвадос.
Скульптор Антокольский писал в