По ту сторону (сборник). Георгий Каюров
какое-то тревожное возбуждение. Сердце у меня билось как-то болезненно-торжественно от предчувствия коренных перемен в жизни. Меня вдруг пронзила вина перед новым товарищем. Именно с таким чувством я обернулся к Виктору и протянул руку:
– Дружба?
Виктор коряво пожал плечами, втягивая в них голову, улыбнулся глазами, полными слёз, и всунул мне в руку свои холодные пальцы. Оба растроганные примирением, мы обнялись, и от этого почувствовали еще больший прилив сил. Мы были уверены, именно так ведут себя истинные семинаристы. С этой минуты нисколько не сомневались, обязательно поступим. Не сомневались, боженька услышал Виктора и увидел мои искренние преображения. Ведь начало моей жизни проходило на глазах у бога. Я выучил много молитв, если не сказать – почти все. Я был лишён детства, простаивая часами на службах в церкви. Это тоже должно идти в зачёт. С малых лет я готовил себя идти по стопам отца и поступить в семинарию. Ну, нашло бесовское затмение с этим архитектурным, но Провидение всё-таки привело меня на путь истинный. В конце концов, завет матери будет исполнен. Она-то точно хотела, чтоб я стал батюшкой. И Птица обязательно должна забыть обиду. Иначе не пришло бы в голову назвать её Птицей. Птица – это же не оскорбление? Птица – это божественное создание! С такими рассуждениями я с лёгкостью прогнал из сознания голоса улицы.
До экзаменов оставалось чуть больше недели. С некоторым скрипом нам с Виктором разрешили разместиться в семинарском общежитии.
– Не выпроваживать же вас домой, – скрипел комендант общежития, дьякон Климент, выдавая нам постельное бельё. – Будете болтаться по городу да срамить обитель. Зарубите на носу, – это временно! Не поступите – взашей выгоню.
– Ну, чистый суслик, – вырвалось у меня.
– Чево?! – обернулся дьякон и грозно посмотрел на нас.
– Дом вспомнил, – нашёлся я, – с вами поговорил и о доме заскучал. «И всё-таки суслик, с большой буквы суслик», – подумал я, глядя прямо в глаза дьякона.
– Тота, – удовлетворённо подвёл дьякон.
Угрюмый, неприветливый дьякон развеселил нас с Виктором. Суслик оказался прав – мы не собирались ехать домой, а, как он и предполагал, болтались бы в городе. Может, Виктор и вернулся бы, а мне и ехать некуда. Тем временем Суслик набрал номер, скрежеща диском телефонного аппарата, и дал команду в трубку:
– Поселишь отроков до поступления. Одного в четырнадцатую, а другого в пятнадцатую, – для нас пояснил: – А то начнёте пакостить.
Я не понял уточнений святого отца, и некогда было выяснять, что он имел в виду.
– Вы нас в одну комнату поселите, – не дожидаясь, пока дьякон положит трубку, скороговоркой попросил я.
– Брат Климент, мы бы хотели вместе, – поддержал меня Виктор.
– Не брат я вам, – грубо оборвал дьякон. – Сначала поступите, а потом в братья будешь записываться. Или так, или на улицу. Дежурный общежития ждёт, – и Суслик отвернулся, давая