Роза Ветров. Мариам Тиграни
Дуся с полной покорностью судьбе. – Авось приедешь из Европ своих в следующий раз, а меня уж не застанешь…
– Что ты говоришь такое, милая!..
Расчувствовавшись, Дима с жаром схватил няню за руки, и даже приказчик, как раз спускавшийся вниз по лестнице с двумя коробками, покачал в их сторону головой. Дуся погладила своего воспитанника по гладким бархатным волосам цвета пшеницы и с нежностью приподняла его лицо за подбородок.
– Бог с тобой, Дмитрий Александрович. Ты должен отпустить прошлое.
– Как, Дусенька?
– Ты найдёшь своё место, как только отпустишь все сожаления и откроешь сердце для нового. Иного пути у тебя нет…
Юный граф застыл, обдумывая последние слова няни, и в его сердце и уме уже что-то шевельнулось. Евдокия Петровна тем временем поднялась на ноги и, отряхнувшись, поздоровалась с только что подошедшим барином.
– Дмитрий Александрович? – строго, но без злобы позвал старый граф и поправил на переносице очки. И когда он только появился?..
– Батюшка!
Сын тотчас спрятал итальянский перстень в карман, вытянулся по стойке «смирно» и поправил тугой воротник дорожного сюртука. Тогда Дуся, к которой старый граф всегда относился с уважением, попросила у него разрешения откланяться.
– Скучать он по вас будет, Евдокия Петровна, – с улыбкой сказал Александр Михайлович, пока Дима сверлил глазами ковёр.
– Полно вам, ваше сиятельство!.. Балуете крепостную.
– Это правда, матушка. Вы знаете, что я хвалить просто так не стану.
Когда маленькая, круглая фигура старухи скрылась за поворотом, старый граф проводил её благодарным взглядом. Дуся ведь и его понянчить успела!.. Дима понял, о чём думал отец, и вспомнил наставления няни. Отпустить все сожаления, отпустить!..
– Приготовления подошли к концу. – Наконец, отец обратился со вздохом к сыну. – Ты готов ехать?
– Так точно, батюшка, – опустив глаза в пол, отвечал юный граф, откашлялся и покраснел. Перед почтенным родителем он всегда стеснялся так, будто в их жилах не текла одна и та же кровь. Дима слыл всеобщим любимцем – как можно не любить этого красивого, голубоглазого печально-мечтательного ангела, как величала его Дуся?! – и старался ни в чём и никогда не разочаровывать Александра Михайловича. Ему это удавалось. И хотя из-за постоянных переездов мальчик учился на дому ещё с детских лет, ни в языках, ни в истории ему не находилось равных. Только счёт вот подводил…
– Я понимаю: тебе нелегко, мой дорогой, – сочувственно вздохнул старый Румянцев и потрепал сына по тонкой, но сильной шее. Мимо с двумя чемоданами как раз промчался кучер и спросил, когда закладывать лошадей. – Очередной переезд… но я уверен, что среди османов ты точно найдёшь друзей.
«Если этого не удалось сделать в Италии, то я безнадёжен, – с горечью подумал Дима. – Вряд ли турки окажутся дружелюбнее…».
– Вот что! – Александр Михайлович заговорил вновь, мягко развернув сына к коридору. По дороге