Смотрящий по России. Евгений Сухов
Варяга заинтересовал человек, стоящий рядом с Беспалым. В форме царского генерала, с дореволюционными наградами, он не выглядел нелепо, больше того, они лишь подчеркивали его абсолютное благородство. Определенно, что это был человеческий экземпляр самой высокой пробы.
– И чем же занимался ваш отец? – спросил Варяг, продолжая изучать фотографию.
– Сейчас об этом уже можно говорить… Он был генералом контрразведки, – ответила Голицына с внутренним достоинством. – Сталин поручил ему заняться боевой и психологической подготовкой офицеров для отрядов СМЕРШ. Все его работы были засекречены.
– Вы были близки с отцом?
– Он баловал меня, – в голосе пожилой женщины послышались нотки нежности. – Я была поздним ребенком. Можете сами представить, что такое для стареющего мужчины маленький ребенок и к тому же еще девочка. Ведь ей можно отдать всю нерастраченную нежность.
– Почему на этой фотографии ваш отец запечатлен вместе с Тимофеем Беспалым?
Губы женщины неприязненно сжались, морщины в уголках рта сделались очень глубокими. Теперь Голицына напоминала персонаж из русской сказки, Бабу-ягу. Вот сейчас поднимет крючковатый нос к небу, вздохнет с шумом и вымолвит, прищурив глаза: «Ох, давно я добрыми молодцами не закусывала!» Но вместо этих ожидаемых слов она произнесла ровным, почти доброжелательным голосом:
– Мой отец почему-то не любил фотографироваться. Не знаю почему. Возможно, считал это плохой приметой… Эта одна из немногих его фотографий. Почему-то он считал Тимофея очень перспективным молодым человеком и даже приблизил его к себе. Хотя он всегда держал людей на расстоянии.
Выдвинув еще один ящик, она растерянно посмотрела на Тарантула, перевела взгляд на Варяга. Она будто бы досадовала на себя – добрый молодец оказался ей не по зубам.
– Что-нибудь не так? – осторожно поинтересовался Варяг.
– Понимаете… Здесь лежали журналы.
– Что за журналы? – насторожился Тарантул.
Женщина пожала плечами и отвечала:
– Обычные инвентарные журналы… Я в нашем приходе вроде старосты. В них я записывала все церковное имущество, что поступает в собор, или то, что успело уже прийти в негодность. Бывает так, что кое-какое добро мы передаем в другие церкви… Вот не так давно отдали две иконы в один монастырь, который сейчас восстанавливают. Одна икона Казанской Божьей Матери, а другая Спас Нерукотворный. – Всплеснув руками, она удивленно воскликнула: – Господи, неужели Тимофею понадобились эти журналы? Но зачем?!
– Может, у вас еще что-нибудь пропало? – спросил Варяг.
– Ума не приложу, что могло еще пропасть, – в сердцах воскликнула старушка, всплеснув руками. От ее прежнего сердитого выражения не осталось и следа. Трапеза из «доброго молодца» откладывалась – худющ уж больно, да и навару никакого. Только посуду понапрасну испачкаешь! А потом и по сердцу уж больно пришелся. – Знаете, он мне совсем недавно письмецо короткое написал. Прощения просил…
– На