Скалолаз. Михаил Нестеров
Максумов восторгался подъемом скалолаза, тот уже преодолел половину пути. И в этот момент по рации пришло сообщение от наблюдателя:
– Вижу цель на гребне.
Шеель устал. У него затекли ноги. Он размялся, добежав до кленовых зарослей, похожих на подлесок возле железной дороги. У самого края скалы зацепилась корнями за камни береза. За ее корявым стволом и залег Шеель, заодно маскируясь порослью жимолости.
Обзор отсюда был неплохой. Однако карниз, на котором и распластался немец, не позволял увидеть, что ровно под ним. Там могли сосредоточиться пограничники, но проку в этом никакого. Скала – неприступная, без специальных приспособлений не залезешь. А начнешь стучать молотком, вбивая крючья, привлечешь внимание.
Теперь и снайпер, вооруженный винтовкой Драгунова, видел в оптику голову человека с короткой бородкой, в кепке «команданте». Его палец, лежащий на предохранительной скобе, переместился на спусковой крючок. Он был готов и придавить его, и отпустить. Он был спокоен. И повторил за своим наблюдателем:
– Вижу цель.
Рации работали в режиме «интерком». Рогозин, видя положение Курочкина, точнее, его позицию на скале, дал отбой снайперу:
– Не стрелять!
Боевик не видел скалолаза за карнизом. Что толку убирать его? Только привлечешь выстрелом на эту сторону остальных боевиков. Это в то время, когда разведчик был на полпути к цели. К тому же «духи» могли прочитать замысел противника и убрать разведчика. Стоит бросить вниз гранату, задержав бросок на три секунды. Четвертая, когда сработает запал, станет последней для Курочкина. Граната разорвется в метре, двух над ним или под ним, но разлет осколков от этого меньше не станет.
Все эти выкладки в одно мгновение пронеслись в голове майора Рогозина. Часть из них он представил, словно вспоминал кадры из фильма.
На связь снова вышел наблюдатель:
– Цель не вижу.
– Продолжай наблюдение.
– Есть.
Сергей тоже слышал переговоры товарищей. Он сделал передышку. Не опуская головы, дал знать жестом руки, что все слышал.
– Работай, Серега, – услышал он голос командира и возобновил восхождение.
Когда Курочкин добрался до карниза, тот показался капитану Максумову козырьком над подъездом пятиэтажки. А когда, рискуя свалиться, скалолаз нашел выступ и повис на карнизе, отпустив ноги, Максумов отчетливо представил балкон своей квартиры, который держался на ржавых соплях. На него выходили только гости и только подшофе.
– Блин… – протянул он, не веря своим глазам. Человек на карнизе и тридцать метров смерти под ним – это понятно, непонятно, как под девяностокилограммовым весом карниз не обвалился. У капитана до сих пор щелкало в голове: этот естественный карниз, декорированный корявой березой, пронизан ржавой арматурой…
Сергей продемонстрировал растяжку. Он раскачался на руках, как на турнике, и забросил ногу на выступ. Из такого положения, в которое «увязал» себя скалолаз, Максумов не выпутался бы, даже