Скалолаз. Михаил Нестеров
маскировала его так надежно, что он позволил себе отсалютовать бригаде Сарацина двумя пальцами, поднесенными к брови. Он видел большую часть складского помещения и двора, включая ворота, в проходе которых словно застрял «Ниссан». Но больше всего Крамер, используя естественную маску, походил на паука в центре паутины. К нему сходились провода от трех взрывных устройств, установленных в разных частях склада. Он провел саперные провода к наблюдательному пункту так, что, по его же определению, и сам не смог бы отыскать.
Подрывную машинку он пристроил под откосом, ориентируясь на дыру в крыше, которая стала слуховым окном: он услышит сигнал если не через распахнутые настежь ворота склада, то через эту брешь.
Только при встрече двух бригад, одна из которых была из дальнего зарубежья и внесена правительствами многих стран в список террористических организаций, стал понятен тонкий замысел Шееля, выбравшего немецкое оружие. Без всякого преувеличения оно в руках немцев выглядело гармонично, а точнее, боевики и оружие выглядели одним целым, что нельзя было бы сказать, окажись у них в руках «калашниковы». Похоже, это заметили и боевики Сарацина.
Немцы приехали на знакомой уже «Волге». За рулем сидел Хорст Кепке. Хозяина машины высадили за двести метров от «театра боевых действий», и он, откровенно недоумевая по поводу спокойствия соотечественников, несмело помахал им вслед.
Первым из машины вышел Ларс Шеель. В черном деловом костюме, голубоватой рубашке и тщательно подобранном в тон к ней галстуке, с новым пустолет-пулеметом в опущенной руке, он смотрелся более чем стильно. Прическа – волос к волосу. Местный парикмахер потрудился над его бородкой, которая в его умелых руках превратилась в элегантную эспаньолку.
Вслед за командиром из машины вышел Вестервалле. Он носил длинные волосы, которые прихватывал на затылке резинкой, на встречу же явился с распущенными волосами. У Кепке также были длинные волосы, но не до такой степени. Он покинул салон «Волги» последним и расстегнул «молнию» на короткой кожаной куртке. Что он хотел сказать этим жестом, осталось загадкой даже для него.
– Ты Сарацин? – спросил Шеель, кивком головы указав на таджика весом под полтора центнера.
– Ага, – также на русском ответил тот. – А кто ты, брат?
– У меня нет братьев, – внес полную ясность Шеель.
– Так кто же ты?
– Я гвоздь сегодняшней вечеринки. Вопрос, который я намерен обсудить с тобой, всего один. Ты должен забыть человека, на которого наехал, раз и навсегда.
– На это я обычно отвечаю: «Лучше я умру».
– Это можно устроить. – Шеель позволил себе улыбнуться.
Сарацин недоверчиво покачал головой. Обернулся и поймал такие же недоуменные взгляды еще десяти человек.
Он походил на киношный образ младшего члена мафиозной семьи. Белая майка под расстегнутой рубашкой навыпуск. Ленца во взгляде, а сейчас еще и капелька озабоченности нестандартным поведением немца. Оттого разговор вылился в другое русло, незнакомое