Обол. Селфи. Виктор Ротт
А изобразил братьев Карамазовых, чтобы убедить, что братства всё равно не получается.
– А капитан на самом деле никакой не Чайкин. Его настоящая фамилия Перевозчиков. А кличка этого самого Филаретовича, боцмана, – Джонсон.
Мой застольник сообщил мне об этом с возмущённым видом, даже покраснел, и, кажется, только теперь опять меня заметил. Глянул на свой бокал, на мой – пустой, схватился за бутылку, наполнил ёмкости.
– Позвольте! Мы ещё не знакомы. Валерий Павлович Гребенков.
Боцман, казалось, услышал его слова – смотрит на нас, словно фотографирует.
– Вы уже плавали с этой командой? – я поднял бокал. Пожалуй, в нём есть от гребенского казака: нос с горбинкой, карие глаза с искоркой. – Эдуард, – назвался я.
Мы сдвинули бокалы. Приятный звук. Где-то я его уже слышал!
– За знакомство! – Он повёл чёрной бровью и одним махом опростал бокал. – Вы что же, без семьи путешествуете? Холостякуете?
– Да, неприкаянная единица, – подтвердил я.
– Страховой случай. Как же так?
– Судьба такая, – это мой любимый ход конём. Тут я могу отвести собеседника в дебри разглагольствования на тему, что такое судьба.
Валерий клюнул:
– Это что выпало на долю. Хочешь или нет. Тебя не спросили. Родился в России. Рыжим или пегим. У бедных или богатых. Жена раскусила или терпит. Дети требуют миллион в наследство или удовлетворились наркотиками.
– Вот-вот, – поддерживаю поворот его мысли. – Судьба никем не играет. Она терпеливо сидит на тебе.
Валерий взглянул на меня орлино.
– Если папа распоряжался общественной собственностью, то сын её приватизировал. Это и есть удачная судьба в России. А вот и российская элита, – он указал рукой на эстраду, и капитан тотчас взглянул на нас. – И судьба – не только родиться в золотой колыбели, но и не выпасть из неё. Не вытряхнули бы.
– Лучше родиться в яслях, – возразил я. – За удачу!
– За успех, общий и окончательный! – он, кажется, доволен своим тостом. Вкусом вина тоже. Глаза его засверкали, и он снова устремил их на эстраду: в эту минуту выступает боцман.
– Со стороны моря всё выглядит по-другому, – выкрикнул боцман, глядя на нас. – Остров Счастья ожидает всех нас. Вы получите возможность в этом убедиться.
Женская грудь в бело-синие полоски заслонила от меня эстраду. Ещё одна бутылка выстрелила под ухом. Быстрые пальцы с фиолетовыми ногтями сдвинули бокалы вместе. Бутылка, захлёбываясь, выплёвывает золотистую шипучку. Я оторвал глаза от сосков, обтянутых трикотажем: глубокие ямки на щеках, пустые весёлые глаза и белые барашки парика. Игриво-доступный вид поощрял потрогать её. Перехватив взгляд, она улыбнулась понимающе.
– Только для настоящих мужчин, – приятный голос, ласковый. Поставив бутыль на стол, наградила каждого из нас стандартно-приветливой улыбкой.
Валерий, вздрогнув бровями, кивнул вслед удаляющейся попки:
– Здесь