Ребёнок и ветры Армении. Артур Алексанян
я сам себя. Безусловно, то место, с которым тебя связывают чувства, язык, культура – все то, о чем я не имел ни малейшего представления, просто потому, что у меня было слишком мало отсылок к этому.
Что же касается языка, в современной Армении все разговаривают на восточном наречии, понять которое мне было очень сложно, потому что я разговаривал на западном, которое можно услышать в Турции и других частях света в армянских диаспорах. То есть везде, кроме самой Армении и Ирана. И этот факт еще больше усложнял всю ситуацию с моей попыткой почувствовать свою принадлежность. Но мне нужно было выработать в себе это чувство принадлежности, пускай и искусственно. Это было необходимо для нормальной жизни.
И все же в тот вечер мне хотелось побыть немного провокатором, поэтому я завел разговор о том, какой выбор мы совершаем в жизни. Я заявил, что не выбирал христианского Бога, и это тут же повлекло за собой ссору. Посол в ярости бросил мне, что христианство прочно вплетено в историю армянского народа и по-другому просто быть не может. В конце концов мы все легли спать, и я долго еще мучился от бессонницы в ожидании следующего дня. Размышляя о том, что со мной будет, когда я попаду в Армению, я все-таки смог погрузиться в сон.
На подъезде к аэропорту я впервые в жизни увидел самолет компании Armenian Airlines. Увидев эту надпись, расчувствовался. Вспомнил, как когда я был маленьким, в Гренобле иногда устраивали показы армянских фильмов советского периода – конца 40-х – начала 50-х годов. И при виде, казалось бы, простых коров на экране кто-то в зале громким голосом уточнял, что это были армянские коровы, а кто-то вдруг начинал плакать.
Примерно то же самое я почувствовал в тот момент в аэропорту. Что-то, что затронуло во мне очень глубокие струны. За свою жизнь я видел немало самолетов и путешествовал немало раз, но армянский самолет – это было для меня что-то совершенно иное.
Мы сели в самолет, вокруг меня были одни армяне – кто-то из них, из диаспоры, летел навестить родину, кто-то, наоборот, возвращался туда из путешествия. Это был самолет Туполева. Пока мы летели, посол представлял мне по фамилии и имени некоторых сидящих рядом пассажиров – «вот это епископ, это министр» и так далее.
Я был так взволнован, что в какой-то момент решил уточнить у посла, точно ли мы долетим до Еревана. На что он ответил, что поскольку пилоты армяне, в том, что мы долетим, никаких сомнений быть не может. Я уважительно промолчал в ответ на эту реплику. Иногда бывает так, что после приземления, пассажиры принимаются хлопать в ладоши, словно благодаря командира судна за полет. В этом самолете пассажиры хлопали и во время взлета тоже.
Во время полета все закурили сигареты и сигары. Епископ закурил толстую сигару и вскоре почувствовался ее аромат, а воздух заполонили белые струйки дыма. Спустя некоторое время после взлета командир судна объявил об изменениях в маршруте. Вместо того, чтобы лететь прямиком