Свисс хаус, или В начале месяца августа. Игорь Петров
нужно личным разговором, что присылать вместо себя официальное постановление не только неэтично, а просто трусливо. Андреас ускоряет бег, деревья через равномерные промежутки появляются в поле его зрения и так же плавно исчезают – одно дерево справа, одно слева, потом все повторяется. Дома кончились, потянулись поля, слева на пригорке показались постройки сельскохозяйственной фермы, где можно купить свежее молоко.
Он мог бы сделать из этого письма самую настоящую проблему. Он вспоминает, что их последний разговор был таким же, как и всегда. А ведь в тот момент она точно знала, что письмо уже в пути и что надежная швейцарская почта донесет это послание до адресата точно и в срок. Свои аккаунты в соцсетях она оставила без изменений, графа «Семья и отношения» не изменилась. Он мог видеть все, что делала Анна-Мари, если, конечно, приравнять учетную запись в социальной сети к реальной жизни. И потом эта командировка за океан, после которой она исчезла и теперь не подает признаков жизни. Интуиция подсказывает Андреасу, что она уже вернулась, просто по каким-то причинам молчит и скрывается. Но он не будет больше беспокоиться и каждые полчаса проверять телефон. Если Анна-Мари захочет, то она проявится сама. Дорога делает дугу влево и пересекает по мосту небольшую, но бурную речку.
Пот заливает глаза, Андреас отирает лоб рукой, опирается на металлические перила. Эта речка впадет через несколько километров в Ару, а она, в свою очередь, впадет в Рейн, а Рейн в Северное море, а потом… Потом начинаются масштабы, перед которыми сознание пасует, покорно поднимая руки. Однажды он уже видел такую речку. Тогда еще они жили недалеко от Лёйкербада. Он был простой горной деревней, только-только открывшей для себя выгоды международного туризма. Кажется, они с отцом ездили тогда в Сьон, зачем, сказать уже сложно, почти невозможно. Это случилось незадолго до того, как стало ясно, что Максимилиану потребуется особый уход и еще до того, как семья приняла решение о переезде в другой кантон. Для отца, видимо, этот переезд стал такой же границей, после которой все стало иначе. Жизнь стала другой.
Андреас помнит, как они зашли в строительный супермаркет. Отец говорил, что после смерти алюминиевого комбината этот магазин стал спасением для региона. В юности он грузил бочки с вином на железнодорожной станции, а потом прилежно относил заработанные монетки в банк. Потому что достоинство человека – это дела рук его, «ибо трудящийся достоин пропитания». Вот потому-то он так бережно прикасался тогда к мешкам с цементом и образцам кафельной плитки, к аккуратному штакетнику и плитам из ДСП, к электродрелям «Хилти», к рулонам с обоями, к оконным рамам, чугунным печкам, садовым скамейкам и металлическим чемоданам с наборами инструментов, от отверток и напильников до молотков и небольших портативных паяльников.
Пройдя весь строительный магазин насквозь можно было оказаться с другой его стороны, где начинался райский сад.