Гобелен. Фиона Макинтош
начал Уилл, подавшись к ней, – запомни: ни со мной, ни с нашими отношениями ничего не случится. Мы будем вместе. Так суждено. Пойдем растрясем завтрак.
Джейн сделала вид, что не расслышала последнюю фразу.
– Расскажи еще про линии лей. Чтоб потом не говорили, будто я невнимательная невеста, не интересуюсь работой своего нареченного.
Уилл принялся рассказывать; в процессе оживился. Джейн с удовольствием наблюдала его энтузиазм – как горячо он жестикулирует, какие у него изящные кисти рук, какие длинные пальцы; покраснела, вспомнив, как эти же самые руки удерживали, ласкали ее ягодицы, когда она закинула ногу Уиллу на бедро, а затем оседлала его. И волосы красивые, и так приятно касаются кожи. Именно на волосы Джейн обратила внимание в первую очередь. Уилл Максвелл этого не знал. Джейн наклонилась завязать шнурок, Уилл буквально об нее споткнулся. Так вот: волосы очень густые, золотистые – летом они наверняка выгорают и делаются платиновыми. Вдобавок вьются, ложатся прихотливыми волнами. Даже сейчас, при скудном свете зимнего лондонского утра, волосы Уилла каким-то непостижимым образом умудряются сиять. Перед знакомством с будущими родственниками Уилл подстригся – думал, это польстит невесте. Но сам он предпочитает носить длинные кудри, а чтобы не выглядеть лохматым, закладывает их за уши. Локоны ложатся на воротник, обрамляют безупречный овал лица. Кстати, Уилл пользуется не бритвой, а триммером – темно-золотая брутальная щетина бросает на его лицо загадочную тень. Джейн не раз отмечала, с каким восторгом смотрят на Уилла женщины; взять хотя бы сегодняшнюю барменшу, взять официанток – чуть глаза не сломали.
Но все же лучшее в ее женихе – голос. Сочный, мягкий, не слишком низкий по тону. А как мелодично, звонко Уилл смеется – особенно шуткам и колкостям Джейн. К американскому акценту она уже привыкла – он выгодно оттеняет напевный валлийский выговор самой Джейн, исправленный, но не изжитый за годы пребывания в лучших учебных заведениях Британии. Джейн, когда хочет, может говорить как настоящая валлийка; с той же легкостью она копирует протяжный выговор Уилла – истинного американца-южанина, или перенимает интонации своих корнуолльских родственников. Считается, что у нее врожденный дар к изучению иностранных языков.
– Есть черные линии – источники негативной энергии, линии Карри, где скапливается естественная радиация, геопатогенные линии Хартмана…
Голос Уилла звучал убаюкивающе. Джейн не вникала в смысл, только смотрела в его глаза – ярко-синие, как полицейские мигалки, – и думала, какая же энергия свела их с Уиллом вместе. Джейн сравнялось двадцать семь лет, она успела пережить несколько вялых любовных связей и романов, не оставивших ничего, кроме чувства разочарования. Отношения эти никуда не вели; обоснованной стала казаться характеристика, данная Джейн родной сестрой, – «серийная любовница, не способная любить».
Джейн училась на историческом факультете, написала диплом по теме «Социальная и культурная жизнь в Великобритании конца XVIII века»; окончание университета она считала