Дневник. Александр Судоплатов
то позади цепи красных. Вдруг один ахнул прямо в гущу их пехоты. Там закопошились и приникли к земле.
«Бум, бум, буууух! бум, бум, ууух! Бум, бум!» – беспрерывно гремит 5-я батарея. А в антрактах выстрелов заливаются наши и красные пулеметы и щелкают ружья. Батарея на секунду смолкла. И вдруг залп, и четыре букета шрапнели низко остановились над цепью красных и не успели растаять, как новый залп и новых четыре букета. Уже не букеты, а ползет белый дым. Батарея открыла ураганный огонь. Красные закопошились и вдруг понеслись к Ростову, часть так и не поднялась с земли, а батарея все гвоздила и гвоздила.
Вдруг вся цепь красных начала уходить врассыпную и бегом.
– Ураааа! – раздалось справа.
– Ураааа! – подхватила наша рота и бегом понеслась вперед.
– Ура-ура!
Справа, обгоняя нас, неслась за красными конница генерала Барбовича[43].
Добежали до места, где лежали красные. Несколько убитых и раненых. Наши уже снимали с них шинели. Один был жив, но было притворился убитым. Другой раненый кричал: «Братцы, не раздевайте, я офицер!» Вдруг взвизгнул снаряд и разорвался позади нас, другой, третий. Один разорвался уже около. Кто-то застонал.
– Ура! Ура! – кричали все и неслись вперед.
– Вторая, назад! – вдруг закричало сзади несколько голосов.
Рота остановилась. «Что такое?»
– Приказано на место! – кричал прискакавший на взмыленной лошади ординарец.
Повернули кругом. Снаряды яростно рвались вокруг нас. У Батайска соединились все роты и вошли в Батайск. У нас один тяжело ранен осколком в живот. В 1-й роте 3 раненых и 1 убит. До вечера красные обстреливали Батайск.
Ночью пошли к соседу красть солому, так как у нашего хозяина нет топлива. Натопили печь докрасна и легли спать.
11 января. Пришло пополнение. Сегодня спокойно. Перед вечером красные было постреляли. Один снаряд разбил третью хату от нас. Убита вся семья. Занимались. В роте у нас человек 100. Получил ботинки – английские. Голенища от сапог отрезал и натягиваю на ботинки.
12 января. Был ночью дневальным. Ну и мороз. Нельзя выстоять полчаса, чтобы не забежать погреться. Фельдфебель передал, что завтра идем под мост в заставу на целую неделю.
13 января. Сегодня сидим под мостом в заставе. Взял с собой дневник. Мост версты полторы от Батайска в сторону Ростова. Взорван нами. Ферма упала, а по ней пустили товарные платформы, которые целою цепью висят на ферме. Это чтобы хуже было починить. Под мостом к быку, в нашу сторону сделан из бревен и досок навес, прикрыт соломой и землей. Здесь сидим мы, застава. Один взвод, другой взвод в заставе на водокачке, правее в двух верстах. В заставе железная печка и телефон. Пока печку топишь, тепло. Чуть прекратил топку – адский холод. В заставе живет кот – Буденный, неизвестно чей. Он все время спит у печки или сидит на телефонном аппарате. Топим печь докрасна. Шпал много. Ломаем разбитые вагоны. Греем чай и пьем целый день. С нами два пулемета: «Максим» и «Люис». «Люис» на дворе, а «Максим» таскаем то на двор, то внутрь, чтобы вода не замерзала[44]. Наверху
Пулемет «Максим» весил более 60 килограммов. Для постоянного охлаждения ствола на него надевался стальной кожух. Через специальную крышечку на верху кожуха пулеметчики заливали воду. Пулемет «Льюис» английского и американского производства поставлялся в ряды Вооруженных сил Юга России странами Антанты. Он весил всего около 12 килограммов, но тактико-технические характеристики его были хуже, чем у «Максима».