Сказки старой Англии (сборник). Редьярд Киплинг
воскликнул Де Акила, потирая свой крючковатый нос. – Кому же он это сказал?»
«Собственной бороде, но отчасти и седлу, когда садился на коня», – отвечал Джихан Краб.
«Какой рисунок был у него на щите?»
«Золотые подковы на черном поле».
«Значит, он из людей Фулка», – заметил Де Акила.
Пак удивленно поднял бровь.
– Золотые подковы на черном поле – это не герб Фулков. На их гербе…
Рыцарь прервал его властным жестом.
– Ты знаешь подлинное имя злодея, – молвил он, – но я буду называть его Фулком, ибо я обещал этому человеку, что, рассказывая о его злых деяниях, я не дам догадаться, о ком речь. Я переменил все имена в этом рассказе. Правнуки его, может быть, ныне живы.
– Ну, что ж! – улыбнулся Пак. – Рыцарь верен своему слову даже и через тысячу лет.
Сэр Ричард слегка наклонил голову и продолжал: «Золотые подковы на черном поле? – задумчиво повторил Де Акила. – Я слышал, будто Фулк присоединился к баронам. Если так, то король, должно быть, взял верх. Впрочем. Фулки всегда были изменниками. И однако, нельзя было отпускать его из замка голодным».
«Он поел, – доложил Джихан. – Брат Гилберт принес ему мяса и вина с кухни. Он поел за Гилбертовым столом».
Этот брат Гилберт был ученым монахом из Баттлского аббатства, который вел счета поместья Пэвенси. Высокий, с вечно бледными щеками, он считал не только деньги, но и свои молитвы, для каковой цели при нем всегда были четки – длинные бусы из нанизанных на шнур темных орешков. Они всегда висели у него на поясе, вместе с пеналом и роговой чернильницей, и при ходьбе все это тряслось и гремело. Его место было возле большого очага. Там стоял его стол, и там же он спал. Он побаивался охотничьих собак, которые часто забегали в Холл перехватить костей или подремать на теплой золе, – и прогонял их, размахивая своими четками, как женщина. Когда Де Акила восседал в Холле, верша свой суд, взимая налоги или наделяя землей вассалов, Гилберт записывал это все в Книгу Поместья. Но подавать угощение гостям или отпускать их без уведомления хозяина было совсем не его делом.
«Вот что, Хью, – сказал Де Акила, когда Джихан спустился вниз по лестнице, – ты когда-нибудь говорил Гилберту, что умеешь читать написанное по-латыни?»
«Нет, – отвечал Хью. – Он мне не друг, так же, как и моей борзой».
«Пусть он и впредь думает, что для тебя все письма на одно лицо, – сказал Де Акила. – А тем временем, – он подпихнул ножнами под ребра сперва одного из нас, потом другого, – присматривайте за ним хорошенько. Говорят, в Африке обитают демоны, но клянусь святыми! – в Пэвенси водятся черти похлеще!» – И больше он ничего не добавил.
Некоторое время спустя случилось так, что нормандский воин решил взять в жены саксонскую девушку из Пэвенси, и Гилберт (мы приглядывали за ним с тех пор, как нам велел Де Акила) усомнился, свободнорожденная ли эта девушка или из вилланов. А так как Де Акила собирался дать молодоженам добрый надел земли,