Охота на Смерть. Кризис веры. Станислав Тукаев
связи с чем скорость потребления божественного нектара существенно увеличилась.
Когда же его запасы иссякли, тонкая душевная организация Меркеля подверглась суровому испытанию во второй раз: ему было приказано метнуться в ближайшую лавку за новым бочонком. Причем, приказ поступил напрямую от Иезекииля и без каких-либо смягчающих интонаций. На слугу было печально смотреть. Но это в трезвом виде, а поскольку таковых рядом с ним не оказалось, ему не оставалось ничего иного, как беспрекословно подчиниться.
Забегая наперед, Меркель отсутствовал два дня. Не потому, что он так сильно обиделся, хотя это тоже, а потому, что чудотворный напиток на Небесах был не только в почете, но и в дефиците, и за ним пришлось сначала изрядно побегать, чтобы найти, а затем выстоять огроменную очередь, сравнимую разве что с очередью в Чистилище. Единственный плюс: эта очередь в отличие от той состояла исключительно из слуг знатных вельмож, отчего мало-помалу продвигалась.
Однако, что Смерть, что Иезекииль даже не заметили, как пролетело это время, настолько их поглотила ностальгия. И без божественного нектара они с превеликим удовольствием повспоминали интересные моменты из хронологии своей дружбы. Началось все, естественно, со знакомства.
Впервые Иезекииль встретил Смерть еще в свою бытность человека. В тот день, будучи жестоко избитым, он в предсмертной агонии просил Господа поскорее прекратить его мучения и забрать в Свое Царствие. Но вместо столь желанного, озаренного светом, посланца Небес, предвещающего окончание его мучений, к нему подошел какой-то оборванец в грязных серых лохмотьях. Тогда Иезекииль подумал, что это какой-то нищий или бродяга – доходяга, одним словом. Лицо его было скрыто капюшоном, но чрезмерно худощавые кисти рук, выглядывающие из-под того, что когда-то очень давно было одеждой, на иные мысли не наводили.
Как ни в чем не бывало, незнакомец подошел к Иезекиилю и сел на близлежащий камень. Это был совсем небольшой валун, но его это не смутило. Как не смутило и то, что практически у его ног истекал кровью мужчина, которого другие мужчины, в доспехах, привязывали веревками к лошадям.
При этом запомнился человек в сером не столько своей бесцеремонностью, сколько всемерной заботой о ближнем. Через совет. Солдатам он тут же начал подсказывать, как правильно завязывать узлы так, чтобы человеческая конечность не просто сломалась в суставе, а действительно полностью отделилась от тела, бедолаге – как морально подготовиться к боли, которая теперь его ожидала. Не к той, от избиения, что сравнима разве что с легкой внешней стимуляцией нервных окончаний, а к настоящей – от которой в считанные доли секунды можно сойти с ума, еще до полного отделения конечностей от тела. Причем это в лучшем случае, тогда как худшее настанет, если этого не произойдет.
Конечно, тогда Иезекиилю было совсем не до смеха, зато теперь он вспоминал те времена хохоча. Особенно, когда воспоминания дошли