Байкал. Книга 4. Татьяна Вячеславовна Иванько
Зигалит её мне шила, и, собираясь в Вавилон, я подумал, ей приятно будет, что я рубашку её сохранил…
– Ну что ж, ты несла меня, теперь я тебя понесу, – сказал я. – Залезай на закорки, полегче мехи в руки бери, а я те, что тяжелее.
– Далеко ли идти-то? – спросила Аяя, вскарабкавшись на меня, обхватила мне талию коленями сзади, прижалась, я почувствовал её груди лопатками и упругий живот, бедра тёплые… Ох, Ар, чтоб ты провалился… я же спал с ней, и хоть прошло черт-те сколько лет, но я помню это, будто вчера, никого не помню, а её… А ты меня теперь крепиться заставляешь, не думать о том… Хотя она иная теперь стала, и если иначе ко мне, если я ей ветер под крылья, то и…
Мне стало горячо в животе… Хорошо хоть к Зигалит идём, есть кем ретивое успокоить и расходившуюся плоть. Хотя она на сносях теперь, надо думать… а то коленки эти ещё, кругленькие, в ладонь помещаются как крепкое яблочко…
Я вздохнул, подбросил её повыше, взял мешки с золотом, и мы двинулись в путь с пологой горы.
– Не тяжело? – спросила Аяя, прислонившись к уху, её тёплое дыхание защекотало мне кожу, коса соскользнула вперёд и тоже щекочет. Ещё немного и закружится голова… Ох, только дойти до Зигалит, а там отселим Аяю куда, чтобы только не касаться её, издалека и пусть они с Ариком делают, что хотят…
– Нет, Яй, не тяжело мне, – хмуро пробормотал я. Что тяжесть на спине да в руках, когда у меня к уду прилило, едва идти могу…
Но с горы мы спустились споро, Аяя за спиной тоже не стала мне тягостью, даже мешки в руках и то не оттягивали, похоже, что я ей облегчение делал с перелётом, что она теперь для меня, я будто даже сам легче стал. В город мы вошли уже в темноте, ворота как раз за нами закрыли, хорошо успели, иначе…
– Через стену перелетели бы, подумаешь, делов, – усмехнулась Аяя, когда я сказал ей об этом.
– Легко с тобой, я смотрю, – сказал я, усмехаясь.
Наконец, мы дошли до дома Зигалит, я постучал, открыл привратник, вот как, теперь и привратника она завела, что ж, собиралась ещё умет открыть на золото, что я оставил…
– Госпожа Зигалит уже почивають…
– Скажи муж вернулся, Эрбин, – сказал я, не собираясь ждать у ворот.
Тот побледнел, выпучив глаза и посторонился, впуская нас, а сам, заперев за нами, побежал в дом, предваряя. Я не хотел, чтобы Аяя поранила или испачкала ноги, потому решил не спускать её со спины, пока в дому не окажемся.
Там засветили окна, хотя странно, что Зигалит с закатом спать-то легла, ещё не такое позднее время, но, может быть, встаёт рано? Не хворает ли, забеспокоился я.
– Поздорова ли госпожа? – спросил я привратника, когда он выскочил снова из дверей и раскрыл их для нас.
– Дак… а… да! Да, здравствуют! – растерянно произнёс он.
Мне не понравилась его растерянность и странный испуг, словно Зигалит вовсе не ждёт меня, и… я не стал додумывать, вошёл в отворённые двери. Передняя горница, как и раньше, только ковёр новый на полу и… пахнет здесь… не могу понять, чем. Служанка выбежала, на ходу поправляет платье, не прибранная.
Я опустил Аяю