День независимости. Олег Николаевич Жилкин
Никто, впрочем, не интересовался моим устройством. Маме было довольно того, что я учусь игре на балалайке в музыкальной школе. Каких-то особых интересов и дарований я не имел. У меня были крепкие колени, и одно время у мамы была идея отдать меня в балетный класс, но для этого нужно было вести меня в Киев, в общем, моя балетная карьера закончилась, так и не начавшись. Но мои здоровые колени мне пригодились в жизни. Я играл этими коленями в футбол во дворе и пинался ими так, что мало кто мог устоять на ногах, поэтому меня ставили в защиту.
Помимо Фогеля с нами какое-то время жила тетя Тая. Тетя Тая была одинокой женщиной лет тридцати пяти, несколько полноватой, но довольно веселой. Она появилась в нашей семье внезапно – мама забрала ее к нам прямо в гипсе на время выздоровления, после того как она сломала себе ногу. Работала тетя Тая в вычислительном центре Южно-трубного завода, жила до переезда к нам в общежитии, и оказалась очень удобным в быту человеком. Она взяла на себя хлопоты по хозяйству, готовила обеды, занималась моим воспитанием, помогала делать домашние задания, полностью подменяла мою маму, когда той выдавалась возможность отдохнуть на курорте и на время ее командировок.
Тая осталась жить у нас на несколько лет. Я не знаю, какие отношения связывали мою маму с этой женщиной. Она жила с нами даже тогда, когда в жизни мамы появлялись другие мужчины. Отношения с тетей Таей у мамы были неровными. Да, у нее со многими людьми были неровные отношения. Было время, когда она выставляла ее и запрещала мне с ней общаться. Но я все равно заходил к ней в гости, и она мне рассказывала о своем увлечении фотографией или делилась планами на путешествия за границу. Пару раз она брала меня с собой на ночную смену в вычислительный центр, где работали одни женщины. Из вычислительного центра я принес домой портрет Ленина, напечатанный на листе бумаги методом программирования с использованием всего одной буквы – то ли Ха, то ли Же, – не суть важно.
С тетей Таей мы учили таблицу умножения, и я помню наш с ней диспут по поводу математики. Я ненавидел математику, и утверждал, что это совершенно бесполезный предмет в школьной программе. Тетя Тая приводила аргументы, что без математики я не смогу поступить в институт и не получу образования, которое позволит мне претендовать на хорошую работу. На что я отвечал, что собираюсь работать говночистом, на что она возражала тем, что мне нужно будет уметь подсчитывать, сколько ведер говна я откачал, чтобы меня не обманули при расчете зарплаты. В общем, я признал правоту тети Таи и выучил таблицу умножения, однако, как я убедился на личном опыте, говночистам математика действительно ни к чему.
Сспустя сорок лет, уже в Америке, работая уборщиком в школе, я убедил босса оплатить мне курс математики в колледже, доказывая, что мне это необходимо для знания норм расхода чистящих веществ на единицу площади. На самом деле я собирался продвинуться выше, но уже было слишком поздно строить свою карьеру говночиста в пятьдесят лет. И дело было даже не в возрасте,