День независимости. Олег Николаевич Жилкин
у нас дядю на пороге учебного заведения и подошел к нему, чтобы поздороваться. Дядю мою вежливость крайне смутила, и он сделал вид, что меня не узнал. Я рассказал эту странную историю маме и больше дядя в гости к нам не приходил. Как позже она сама признавала, ее расчеты быстро выйти замуж после развода с отцом не оправдались. Мужское внимание, которым она пользовалась, вовсе не предполагало дальнейших шагов в сторону заключения брака. Одинокая женщина с сыном-подростком была слишком ходовым товаром, чтобы платить за него высокую цену.
Моя яркая красивая мама, к которой я так был сильно привязан в детстве, не слишком обременяла себя материнскими заботами. Я никогда не задумывался над тем, почему я столько времени провожу среди чужих людей, в обществе ее подруг и знакомых. Однажды она сплавила меня с сыном коллеги, у которой был сын – мой сверстник, к ее матери в деревню, и я довольно скоро почувствовал, каково это быть нежеланным гостем – оказаться в роли невольного заложника, гадкого утенка, о котором вынуждены заботиться совершенно чужие люди. Когда я случайно стал свидетелем разговора о себе, в котором старики высказывали досаду, что им приходится кормить чужого ребенка, мне захотелось бежать. Мой побег предупредил сын коллеги, который выдал мои планы взрослым и мой план сорвался, но до самого отъезда из деревни домой я чувствовал себя изгоем и уже окончательно сложил цену и себе, и показному гостеприимству.
Все, что со слов матери, должно было бы походить на увлекательное путешествие, как правило, приводило к огорчению и разочарованию. Словам нельзя верить, особенно словам красивой женщины. Их, не знающее границ сластолюбие, к собственной выгоде способно обратить ложь в мед и скормить его простакам с милой непосредственностью человека мастерски владеющего искусством манипуляции. И какая разница, кто станет ее очередной жертвой – взрослый мужчина или собственный сын.
Однажды в гости к нам из столицы на красном «Запорожце» с ручным управлением заехал ее знакомый писатель. Писатель-не писатель, но он, кажется, написал какую-то книжку для детского кукольного театра, и мама представила его мне именно так. Мужчина был старше ее на восемнадцать лет. Фронтовик, получивший множественные ранения в первом же бою и имевший инвалидность, выглядел молодцевато для своих лет. На пляже я видел его поджарое, испещренное следами от осколков тело и эти следы не оставляли никакого сомнения в том, что он выжил просто случайно.
– Я войны и не видел – рассказывал он, – просто нас переодели в военную форму, дали оружие, вывели в поле, раздался взрыв и больше я ничего не помню. Война для меня закончилась.
Мужчина был женат, но позволял себе жить по собственным правилам, и его жена эти правила хорошо знала и принимала. В его жизни всегда было много женщин, которых он брал своей исключительной выдержкой, прекрасной физической формой и хорошим воспитанием. Писатель, в общем, ни дать – ни взять. В Никополь он заехал по дороге в Ялту. У нас он остановился, чтобы провести несколько приятных