Пять пьес ни о чём. Моисей Василиади
тобой и Светкой совестно… И перед малой, перед Варей. Вы приезжаете, мне так совестно, что меня так колотит. Захожу во двор и плохо, трясти начинает. Боюсь. У Нинки сижу – хорошо. И поем, а то посмеёмся, наговоримся. Сюда прихожу и всё, черно. Андрюша, сыночек, прости ты меня Христа ради… Я того, боле сюда, в дом не приду. (трясётся) Пятьдесят лет, пятьдесят, и того… Не привыкла и всё… Не любо. Дети, дети мои держали меня тута. Не хотела я поперва в этот дом идти, прости. Ой как не хотела. Я и того, и плакала, убегала. Через месяц убежала к своим. Те привели меня обратно. Не могла и не могу здесь жить. Уф, уф… Погоди, ты, того, Андрюша, не отец твой виноват, он, ой нет, не виноват отец твой. Всем бы отца такого. Чё-то вот не срослось с самого-самого и всё. Я к бабке Софии сорок лет хожу, спасибо ей, помогала сильно, и помогат. (резко замолчала, затем длинно выдохнув, продолжила) Мать твоя, мать всех своих детей шибко любит. Знай это. Но отец ваш… Мужем, мужем так и не смогла его принять… Не, голову не опускай. (трясёт руками) Я всё сёдни скажу и пойду. Вот за это мне така болячка. Отцу потом расскажешь, спросит, мол, сходи к Нинке, про мать узнай, ты и расскажешь как умеешь, по-своему, по-умному… Светке, Илье такое… Нет, нет, нет… Токо тебе смогла, прости, сынок (выдохнула). Скоко лет хотела, а смогла вот. Уф-уф-уф (смеётся), дышать стала (обняла Андрея) Ты с Ильёй, того, не связывайся. Он тебе плохо сделает. Зинка… Попроси у неё прощения за меня и забирай её, он её или себя убьёт. Увози её от беды. Это на зависть, как она тебя любит. В селе нашем такой не видала боле. Дай я тебя поцелую, ты чё, не плачь, а то счас в две того (обняла) Ты, того, не болей… София толкует – болеть не будешь. Но, говорит, немного потерпеть. Пей, чё давать будет. Поговори с ней, сам напросись, не боись. Налил бы чего мамке, пили ведь, раз эти убегли. Неси, не боись (смеётся) Папка твой хороший. Ой какой! Я не могу с ним говорить про это, и ты, того… Это чё? Давай, здоровья тебе. (выпили) Самогон, чё ли? О, энто, того, бутылка не наша. Лучшего папки для детей своих и не сыскать. Я малахольная, завсегда такой была. Малая была, на дух не переносила мужиков. Да и потом. Батька мамку бил, ой как бил, корову бил, детишек не трогал. А корове с мамкой доставалось… В девках долго была и никогда бы не пошла, да за любого, хошь самого растакого… Не понимала я этого, похабщиной мамка это называла. Мамка, царство ей небесное, ты же помнишь, добрая была, несчастна. Батя её измочаливал приставанием этим. Иди сюды, дай да дай. Вот оно мне и не любо, и не надо… Налей ещё, вкусная. Светке и Илье про это ни-ни… Светка така ж как я, мужицкое племя на дух не переносит. Мужики и трактор, говорит, одно и то же. (закрыла лицо) Дальше забыла, чё-то пашет, того, не глубоко… И чё-то потом хочет… Не помню. Ну одно слово мужик как трактор. Андрюша, Андрюша, вы вчерась поздно пришли, я слышала. Зина была с вами?
Андрей. Нет. Звонил ей пару раз, не ответила. Мам, ты прямо плиту бетонную с меня сняла, я уж и не знал, что думать… Вижу, плохо тебе. Уж было подумал, не хворь ли какая…
Надя. Хворь! Ещё кака хворь! (закрыла рот) Чё ору… Это самогон твой. Андрюш, така хворь, тебе не передать. Твоя хворь,