Batafurai (Бабочка). Георгий Демихов
Время от времени доносилась перекличка «атасников», обязанностью которых было вовремя предупредить, если в сторону барака направлялся кто-то из администрации.
Он уже почти обрел равновесие, сдержав жгучее желание заглянуть в красивый заграничный конверт. Включив свой «ночник», он еще раз рассмотрел рисунок на конверте, почтовую марку с изображением какой-то пагоды, и подчеркнуто-небрежно оборвал плотную бумажную кромку. Вытряхнул на кровать несколько свернутых втрое листков. Один отдельно и три сколотых вместе. Отложил один и взял эти три. Развернул… и едва не рассмеялся, увидев аккуратно в столбик отпечатанные на машинке вопросы.
1. Скажите (напишите), пожалуйста, как Вас зовут?
2. Скажите (напишите), пожалуйста, сколько Вам лет?
3. Скажите (напишите), пожалуйста, откуда Вы?
4. Скажите (напишите), пожалуйста, чем Вы занимаетесь?
Он сразу вспомнил, как двадцать почти лет назад на каком-то высоком приеме, уже после торжественных речей, когда присутствующие двинулись к огромному «шведскому столу» и наш корреспондент одного из аккредитованных в Японии СМИ сказал им, молодым пацанам, впервые попавшим за границу в составе спортивной делегации: «Ешьте, пробуйте всё, не стесняйтесь. Больше, может быть, не доведется», и они, набрав в тарелки еду, расположились, как все, вдоль стен, в это самое время из глубины зала к ним подошли несколько довольно пожилых японок с листочками бумаги в руках. И, вежливо поклонившись, на русском, изобилующем «р» вместо «л» стали задавать им, всем по очереди, вопросы, те, что он видел сейчас перед собой. Комичность ситуации состояла в том, что они задавали все вопросы, что были в списке. Потом говорили «спасибо», кланялись и переходили к следующему. И процедура начиналась снова. Те из парней, кто понял, что и их не минует «чаша сия», стали перемещаться со своими тарелками подальше от любознательных старушек. Он тогда сделал вид, что занят разговором с нашим журналистом, и его обошли. На вопросительный взгляд тот с улыбкой ответил: " Это они так русский язык учат…» Похоже, с тех пор методика не изменилась. «Ну что же, назвался груздем – полезай в кузов…»
Отложив опросник, он, с чувством, похожим на разочарование из-за глупой и, все же, обманутой надежды, взял последний листок. На нём каллиграфически, печатными буквами, старательно выписанными так похоже на японские иероглифы, было собственно письмо.
6
«Здравствуйте, далекий друг. Ваше хокку мне очень понравилось. Я не сразу поняла кто это заключенный. Спросила у дедушки. Ему 97 лет. Он был на последней войне. И был заключенным в России. В плену. Строил дома в городе Хабаровск. Вернулся на Родину в 1948 году. Он хорошо помнит. К нему и другим относились хорошо. Было холодно и одна женщина подарила ему варежки (я правильно написала?). Она тоже работала на стройке. Еще она приносила лук и чеснок чтобы не болели зубы. Она была как мама. Когда японцев отправляли домой ей разрешили взять его в гости. Он подарил ей на прощание нецкэ – маленькую фигурку обезьяны. Он сам ее сделал из поломка