Время настигает каждого. Александр Васильевич Буренков
сторонам и облизывая разбитые губы. Его тело дрожало и ныло от боли. Разглядывая небритые лица обступивших парней, бесцеремонно ощупывавших его одежду, он почувствовал, как внутри закипает ярость.
– Какие отвратительные рожи! Кто они? – беззвучно спрашивал себя, стараясь увернуться от грубых рук. Рослый парень, со шрамом через всю левую щеку и черной повязкой на голове, выкрикивая ругательства, стукнул его по шее рукояткой пистоля и попытался снять часы, но браслет крепко держал их на руке. Тем временем худосочный верзила с живописным синяком под глазом, извлек из кармана рубашки Алексея мобильный телефон.
– Глянь-ка, Боб, какой амулет у этой собаки, – удивленно воскликнул он, разглядывая трофей.
– Ай да, мерзавцы! Уже шарят по карманам! Почему не доложили, что какая-то мразь топчет мою палубу? Забыли, кто капитан? – раздался грубый властный голос. Мгновенно наступила тишина. Толпа расступилась, и Гамаюн увидел коренастого средних лет мужчину с густой рыжеватой бородой, в помятом зеленоватом камзоле, черной треуголке, башмаках с серебряными пряжками, двумя пистолями и кривой саблей за кожаным поясом.
– Да мы собирались к тебе, капитан. Решили обыскать на всякий случай. Его нашли на острове. Кто он неизвестно. Молчит, собака, – произнес коренастый парень с лохматой черной шевелюрой.
– Вы что, висельники, забыли, что любая тварь ступает на палубу с моего разрешения. А ну, бездельники, марш на берег за водой, пока языки вам не подрезал, – разъярился рыжебородый, положив руку на эфес сабли.
Когда парни торопливо прыгнули в шлюпку, он подошел к Гамаюну. Скрестив руки на широкой груди, несколько минут молча разглядывал пленника, затем хрипло на французском языке произнес:
– Я – Билл Моррис, по прозвищу Дракон. Командую барком «Шалунья». Ты кто, скотина?
– Не помню, – удрученно ответил по-французски Алексей, вытирая рукой кровь с лица.
– Француз? А может пират? Впрочем, это не имеет значения. Раз попал ко мне, будешь работать на меня. И запомни, с нерадивыми псами говорит мой кнут, а строптивцев я просто вешаю на рей. Эй, Сухарь, посади-ка находку в трюм, чтобы не сбежал, да забери кинжал от греха подальше, утром отправишь драить палубу, – приказал капитан высокому поджарому парню, лениво наблюдавшему за происходящим с юта.
Сухарь неторопливо спустился на палубу. Подойдя к Гамаюну, забрал кинжал и подтолкнул руками к открытому люку на баке. В следующее мгновение от сильного толчка в спину Алексей упал в небольшой, грязный и сырой трюм с затхлым воздухом. Нащупав доску, бессильно опустился на нее и, прислонившись спиной к переборке, в изнеможении закрыл глаза.
– Куда же я попал? Что за люди? И за чем я вылез из леса? – пронеслось в его голове. Избитое тело ныло. Запекшиеся кровью губы распухли. Темнота трюма и шум волн убаюкали Гамаюна, смертельно уставшего от пережитого. Не обращая внимания на смрадный запах протухшей воды, скопившейся в трюме, он заснул крепким сном. Откуда-то из глубины подсознания ему явился щуплый мальчик десяти лет, семенивший