Чужестранка. Диана Гэблдон
обстрелу. Прекрасно зная, что тонкие стены времянок никого не спасут, врачи все же приказывали всем укрываться внутри вместе с ранеными, и мы прятались по первой тревоге, собирались вместе для храбрости. Но храбрость мало помогает, если над головами свистят снаряды, а рядом рвутся бомбы. Нечто подобное ужасному опыту обстрелов я испытала среди камней хенджа.
Я вдруг осознала, что помню кое-что еще о проходе сквозь камни. Очень немногое. Физическое сопротивление, борьба с неким потоком, с сильным течением. Я определенно боролась с этой безымянной силой, чем бы она ни была. И еще я помнила какие-то изображения. Не цельные картины, нет, просто как будто фрагменты мыслей. Некоторые меня пугали, и я от них отворачивалась, пока… пока «шла». Пробивалась ли я к каким-то иным изображениям? Я помню борьбу на пути к некоей поверхности… Может, я сама выбрала именно это время – как гавань, где можно укрыться от страшного водоворота? Я затрясла головой. Думая обо всем этом, я не могла найти ответов. Все оставалось загадкой, ясно было лишь одно: мне необходимо попасть на холм, где стоят камни.
– Мистрес?
Мягкий шотландский выговор заставил меня поднять голову. Две девушки лет шестнадцати робко попятились назад в коридор. Они были одеты очень просто и обуты в башмаки на деревянной подошве, волосы повязаны домоткаными шарфами. Одна из них – та, что со мной заговорила, – держала в руках щетку и тряпку, вторая – бадью с горячей водой, от которой шел пар. Это помощницы миссис Фиц пришли убраться в кабинете лекаря.
– Мы вас не побеспокоили? – встревоженно спросила одна.
– Нет-нет, – заверила их я. – Я как раз собиралась уходить.
– В полдень вы не пришли пообедать, – сказала другая девушка, – но миссис Фиц попросила передать, что еда для вас в кухне и вы можете туда прийти, как захотите перекусить.
Я выглянула в окно в конце коридора. Солнце и в самом деле уже перевалило за полдень, и я поняла, что проголодалась. Я улыбнулась девушкам:
– Так я и сделаю. Спасибо вам.
Я снова отнесла еду к загону на лужайке, опасаясь, что в противном случае Джейми не съест ни крошки до самого ужина. Сидя на траве и наблюдая за тем, как он ест, я спросила, почему он жил в таких условиях, угонял скот и совершал набеги на границе. Я уже изучила людей, которые приходили в замок из окрестных деревень, да и к обитателям замка присмотрелась, и мне было ясно, что Джейми, во‐первых, имеет благородное происхождение, а во‐вторых, получил образование. Его дом, кратко описанный им, позволял сделать вывод, что он из зажиточной семьи. Почему же он живет так далеко от дома?
– Так я же вне закона, – ответил он, явно удивившись, что я не в курсе. – Англичане дают десять фунтов стерлингов за мою голову. Не так много, как за какого-нибудь разбойника, – добавил он недовольно, – но все-таки больше, чем за карманника.
– И это за оказание сопротивления? – недоверчиво спросила я.
Десять фунтов по местным меркам – полугодовой доход