Временно недоступен. Сборник рассказов. Марина Важова
готовые.
Марго ухмыляется своим мыслям, и Никита птичьим движением наклоняет голову набок, тянется губами. Что ж, раз сама пришла, придётся целоваться. Будто понимая вынужденность её согласия, замирает на полпути и берёт за руку. Вот уже обе ладони в его руках, и он по очереди целует каждый палец, то и дело вскидывая свои глазищи. Как бы вопрошая: а так? а так можно? У Марго кружится голова, ноги дрожат, и слабость разливается по телу…
Да что же это она делает?! И почему, почему он ведёт себя так, будто назначил ей свидание и теперь нетерпеливо идёт к цели. Но ведь никакого свидания он не назначал, а если и назначал, то не ей! Марго оказалась здесь случайно, ещё четверть часа назад даже не планировала, и номера его квартиры не знала, вообще в эту сторону не собиралась идти.
Вдохнув побольше воздуха, Марго преодолела морок, вывернулась из крепких рук, и уже через несколько секунд бежала вниз по лестнице. Всё это время прислушивалась, вдруг окликнет, вдруг погонится следом. Но за спиной стояла такая обречённая тишина, что на миг ей показалось, будто квартира вымерла. Так в одночасье взяла и вся вымерла.
Марго сбавила шаг и тут же услышала, как хлопнула дверь парадной. Кто-то снизу шёл по лестнице и дышал тяжело, с присвистом. Она глянула в пролёт: медленно, с явным усилием поднимался старик, и даже сверху была видна его широкая, густая борода и длинные волосы: всё седое, выбеленное. Несмотря на летнее тепло, на нём была стёганая куртка-ватник, за спиной рюкзачок защитного цвета. Вот старик повернул на площадку второго этажа и встретился с Марго взглядом. Её даже в жар бросило: снизу на неё смотрели Никитины отчаянные глаза. Старик остановился и молча её разглядывал, потом облегчённо вздохнул и, пряча усмешку, опустил черепашьи веки.
– Вы… отец Никиты? – догадалась Марго и тоже почему-то облегчённо вздохнула.
– Я… я здесь живу, – старик окинул её внимательным взглядом и, как бы спохватившись, уточнил: – Вернее, иногда заезжаю. Живу я в Меритиницах, на Псковщине.
Он сделал пару шагов и остановился, явно пытаясь что-то сказать. Рот был полуоткрыт, губы беззвучно шевелились, морщины лба напряглись. Наконец, выдохнул чуть слышно: «А вы что же, убежали от него?». Марго молча кивнула.
– У него такая особенность странная – цепенеет, когда влюбляется… – отец Никиты чуть улыбался в длинные, как у моржа, усы. – Небось, не удерживал, не просил вернуться?
Марго мотнула головой. Не удерживал, нет… но ведь он пытался… пытался…
– Что вы, он без вашего согласия пальцем не тронет, такой нежный, даже робкий становится, – ноздри старика трепетали, будто, глядя на Марго, он представлял своего незадачливого сына.
И вдруг коснулся её руки. Ладонь, бугристая, привыкшая к сельскому труду, чуть дрожала: «Вы бы вернулись… Поймите, я старый человек… я вижу, что вам плохо. И ему сейчас очень плохо… Но вы сильная, у вас всё получится, а он ведь может